Персефона шагнула к краю берега. Это был сырой, скользкий обрыв. Цветы, растущие на склоне, образовывали белое море – странный контраст с водой, похожей на нефть. Она осторожно макнула ногу в воду, прежде чем погрузиться полностью. Вода была холодной, дышать стало тяжелее, из-за чего боль в боку усилилась.

Но стоило ей начать плыть, как что-то схватило ее за лодыжку и потянуло вниз. Она не успела даже вскрикнуть, как оказалась под водой.

Персефона пиналась и била руками, но чем больше она боролась, тем сильнее сжималось кольцо на лодыжке и тем быстрее двигалось существо. Она попыталась выкрутиться, чтобы взглянуть, кто ее схватил, но болевой спазм заставил ее вскрикнуть, и в рот ей хлынула вода.

Потом что-то схватило ее за запястье, грубо дернув, и существо, державшее ее за ногу, остановилось. Увидев, что держало ее за запястье, богиня попыталась закричать, но вместо этого лишь вдохнула воду.

Это был труп. На нее смотрели пустые глазницы, окруженные свисающими с черепа лоскутами кожи.

Богиня оказалась между двумя мертвецами, которые тащили ее в противоположные стороны. Вскоре к ним присоединились еще двое, схватившие Персефону за оставшиеся конечности. У нее горели легкие, болела грудь, и она чувствовала, как за глазами растет давление.

Я погибну в подземном царстве.

Внезапно один из мертвецов отпустил ее, чтобы наброситься на остальных, и трое других последовали его примеру. Персефона воспользовалась шансом и поплыла прочь так быстро, как только могла. Она ослабела и устала, но видела странное небо Аида, сияющее над поверхностью воды, – оно обещало свободу и воздух, и это придало ей сил.

Девушка вынырнула из воды как раз в тот момент, когда ее догнал один из мертвецов и снова потянул вниз. На этот раз ее спасли – кто-то на берегу реки успел схватить ее за запястье и вытащить из воды. Мертвец выпустил ее ногу, выкрутив ее в отместку. У нее вырвался крик, но сделать вдох ей не удалось.

Она чувствовала под собой твердую землю, и мелодичный голос приказал ей дышать.

Она не могла – из-за боли и изнурения. Персефона почувствовала, как чей-то рот прижался к ее губам, и ее легкие наполнились воздухом. Она перевернулась на живот и изрыгнула на траву воду. Потом она в изнеможении рухнула на спину.

Над ней нависло лицо мужчины. Своими золотыми кудрями и бронзовой кожей он напомнил ей сияние солнца, но больше всего ее поразили его глаза. Они были золотыми и светились любопытством.

– Ты бог, – удивленно произнесла она.

Он улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках.

– Ага.

– Но ты не Аид.

– Нет, – кажется, его это позабавило. – Я Гермес.

– А, – ответила она и опустила голову на землю.

– А?

– Да, а.

Он улыбнулся.

– Так ты слышала обо мне?

Она закатила глаза:

– Бог хитрости и воровства.

– Прошу прощения, ты забыла торговлю, купцов, дороги, спорт, путников, атлетов, геральдику…

– Как я могла забыть геральдику? – рассеянно спросила она и поежилась, глядя в мутное небо.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Ну, меня только что вытащили из реки.

Гермес снял с себя плащ и накинул на нее. Ткань облепила ее кожу, и только тогда она вспомнила, что надела в «Неночь» короткое серебристое платье.

Она покраснела.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста, – ответил он, все еще наблюдая за ней. – Можно я угадаю, кто ты?

– О да, развлекайся, – кивнула она.

Несколько мгновений он серьезно рассматривал ее, постукивая пальцем по полным губам.

– Хмм. Думаю, ты богиня сексуального отчаяния.

Персефона закашлялась от смеха.

– Кажется, это Афродита.

– Я сказал, сексуального отчаяния? Я имел в виду, сексуального отчаяния Аида.