Жил дракон не в замке, а избушке, подобно той, в которой живем сейчас мы. Он был не кровожаден. Питался не людьми или животными, а травой. И, как обычный теленок, дракон любил клевер, красный и белый. Но белый ему почему-то нравился больше. Нрав у него был спокойный. Мужики и бабы из соседних деревень его совсем не боялись, а относились к нему как к соседу.

Живет сосед рядом, зла от него никакого, добра вроде тоже, ну и пусть живет-поживает. Поговаривали, что злить его все же не стоит. И плохое меж собой, людьми, делать тоже не годится. Потому что дракон этот знал секрет особенный. Приглянувшегося человека он приглашал к себе. И люди, не боясь, шли в гости. Потому что понимали: хороший человек придет – одарит дракон его щедро, а плохой. А кто ж про себя подумает или скажет, что он плохой? Каждый человек, живущий со злым умыслом и поступками, плохим себя не считает. Совершая что-то нехорошее, он вовсе не задумывается, что это плохо. Просто полагает, что наказывает другого за проступок, не угодный ему.

Так и шли люди, если звал дракон, не боясь. За хорошее зверь этот благодарил по-царски: то цветок-везунчик подарит, то изумруд-камень на богатство, то луч солнца на любовь.

Как и от кого дракон узнавал, кто хороший, кто плохой – одному ему известно было. Да только никогда, говорят, никогда не ошибался. В общем, исчезали плохие люди. Кто навсегда, а кто и возвращался назад. Те, что появлялись вновь, – через неделю или через год – другими становились. И свет от этих людей шел, словно от солнца или от ангелов. Где они были, что знали, что делали-видели, не рассказывали никому. После появления никто от них ни поступка дурного, ни слова не знал.

– А теперь пора спать, – невозмутимо подвела черту подруга, – завтра, чувствую, день будет не легкий.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Права оказалась Прасковья. Не успела я погрузиться в сладкий сон, в котором ждали меня родители, разговоры взахлеб и объятия, как откуда ни возьмись раздалось: бумбум! Бум-бум! В моих несбыточных грезах мама только и успела сказать: «Дочка, открой дверь, в гости кто-то»…. И этот «кто-то» в образе Прасковьи уже безжалостно тряс меня за плечо.

– Дашка, проснись, – навязчиво будила меня помощница. – Ну проснись, же, вставай! Срочный вызов!

При фразе «срочный вызов» меня инстинктивно тряхнуло, подбросило вверх и я окончательно проснулась, распахнув наконец глаза:

– Сейчас! Иду! Бегу! Уже!

На сборы времени много не понадобилось, и поэтому, спустя каких-нибудь десять минут, мы с подругой в боевой и врачебной готовности сидели в приехавшей за нами машине и мчались в неизвестность. По пути в пункт назначения мы постепенно овладевали предварительной информацией, и неизвестность прояснялась. Подъезжая к пациенту, мы уже знали, что больной, вернее больная – собака Буся, принадлежащая нашему деревенскому парикмахеру Сан Санычу, и что она захворала. Правда, слово «принадлежащая» в моей голове за время обитания в «параллели» уже претерпело некоторые изменения. Кто кому в этом мире принадлежит на самом деле? И принадлежит ли вообще? Животные хозяевам или…

Как раз на этом «или» машина остановилась, прервав мои философские размышления. Со слов владельца Буси мы узнали, что уже две недели несчастную собаку мучила жажда. Она стала вялой, много лежала, аппетит почти пропал. А сегодня ночью хозяин вдруг обнаружил, что у питомицы резко увеличился живот. С ума сойти! И чего он ждал раньше? Чего тянул? А сама Буся? Прасковья, в отличие от меня, быстро и весьма профессионально соображала и действовала на ходу. Мне же, еще не очень понимающей что, зачем, как и почему, пришлось с деловым видом выполнять все намеки помощницы. Выглядело это так, будто я здесь всем руковожу. За что я была Прасковье очень благодарна. Не позволила «сесть в лужу», ведь я все же доктор, хоть молодой и зеленый.