Пренебрегая опасностью быть убитым, Ратмир выглянул из окопа. Ему показалось, что земля встала на дыбы, поднятая взрывами снарядов. Над головой визжали осколки. Лучи заходящего солнца уже не могли оживить почерневшей от пороховой гари травы, и теперь они лишь грозно стекали кроваво-красным по сомкнутым штыкам сардукарских колонн, надвигавшихся на ацтекские окопы. Картина наполнила сердце безотчетным страхом, который сковал движения. Это был страх смерти. Ратмиру показалось: нет, никакая сила в мире не заставит его сейчас поднять винтовку. Но он бросил взгляд на окружавших его ацтекских воинов, прочитал на их лицах те же переживания. И понял: сейчас нужен лидер, иначе они не смогут встретить эту лавину огня, стали и мускулов, что готова их захлестнуть.

– Бей их! – закричал Ратмир и выстрелил. Ему показалось, что его голос покрыл звук взрыва последнего вражеского снаряда. – Огонь!

Ответом на его призыв послужили дружные залпы, которые заставили наступавших сардукаров залечь. Дружные и меткие. Но, увы, последние. Кончились патроны. Сардукары, прорываясь сквозь колючее заграждение, ринулись к окопам. Им навстречу встали все, кто мог держать оружие, теперь из боя их могла вырвать только смерть.

Ратмир поднялся на бруствер окопа, выхватил из ножен меч и бросился навстречу врагам. Увернувшись от штыка первого противника, он схватился за вражескую винтовку, не позволяя сделать новый выпад, и пронзил его мечом, а затем, подняв на руки, бросил вперед. Мертвое тело своей тяжестью сбило с ног еще нескольких врагов. Все ацтеки уже включились в рукопашную. Им удалось оттеснить первую цепь сардукаров, но к тем постоянно подходили свежие силы. Индейцы опять были прижаты к своим окопам. Ратмир, отбиваясь от нескольких сардукаров, поднялся на бруствер. «Всё, – подумалось вдруг. – Дальше некуда». Не испытанное ране боевое бешенство превратило его в берсерка. Он обрушил на врагов град ударов, зарубив двоих и сардукары отпрянули в разные стороны, но, пронзив мечем третьего противника, и, вырвав окровавленный меч из обмякшего тела, Ратмир потерял равновесие и упал с бруствера в окоп. Короткая боль и вслед за ней – непроницаемый мрак.

5

Ратмир пришел в себя от острой боли: шею как будто пронзили стрелой. Он увидел над собою низкий, провисший брезентовый потолок и два лица: мужское, а рядом – женское.

– Я же говорил, – послышался незнакомый голос. – Необходимо было всего лишь вправить позвоночник.

– Вы волшебник, доктор, – отвечал второй голос. Звонкий. Очень знакомый.

В голове прояснилось. Ратмир понял: лицо и знакомый голос принадлежат Алите.

– Вот мы и опять встретились, – проговорила она.

– Где же, если не секрет?

– В концлагере, – ответил мужчина. – У сардукаров.

Алита помогла Ратмиру сесть. Взору открылся стадион с футбольным полем, трибунами, беговыми дорожками и вышками осветительных прожекторов. Правда, трава на поле была совершенно вытоптана, покрытие дорожек раскрошилось, сиденья с трибун были сняты, а сами трибуны более напоминали развалины древнего Колизея, чем современного стадиона. С площадок на осветительных вышках смотрели пулеметы. А там, где сидел Ратмир, под растянутой на кольях парусиной расположился госпиталь для пленников.

– Мне понятно, как я мог очутиться в лагере, – обратился он к Алите. – Но ты ведь оставалась в Теночтитлане!

– Теночтитлан пал, – с грустью ответила она. – Император погиб во время попытки прорыва. Принц Куаутемок занял место отца. Он решил не оборонять столицу. Собирая силы, он отступает на юго-запад.

Ратмир привалился к железной бочке с водой. Спине стало холодно. Доспехи с него содрали сардукары, он остался в короткой и рваной набедренной повязке.