Это последнее замечание показалось мне настолько безосновательным, что я усомнился, в здравом ли он уме. Тем не менее перед нами лежала мертвая собака, и это доказывало, что догадка его была верна. Мало-помалу туман в моей собственной голове начал рассеиваться и забрезжило смутное понимание.

– Все это может показаться вам странным, – продолжал тем временем Холмс, – потому что в самом начале расследования вы недооценили важность единственного обстоятельства, которое давало реальный ключ к разгадке. Мне же посчастливилось за него ухватиться, и все, что происходило дальше, лишь подтверждало мое изначальное предположение и логически из него вытекало. Вот почему то, что обескураживало вас и, как казалось, смешивало все карты, для меня все больше проясняло дело и укрепляло меня в моих выводах. Большая ошибка путать странность с тайной. Самое обычное преступление зачастую представляется самым таинственным, потому что ему не сопутствуют ни новые, ни особые обстоятельства, которые давали бы пищу для размышлений и умозаключений. Это убийство было бы неизмеримо труднее раскрыть, если бы тело жертвы оказалось просто найденным на дороге и картина была лишена того утрированного и сенсационного антуража, который делает его столь примечательным. Все эти странные детали отнюдь не усложняют расследование, напротив, они его упрощают.

Мистер Грегсон, дожидавшийся окончания этой тирады с нескрываемым нетерпением, наконец не выдержал:

– Послушайте, мистер Шерлок Холмс, – перебил он, – мы все готовы признать, что вы очень сообразительны и разработали собственный уникальный метод расследования. Но сейчас хотелось бы чего-то большего, чем абстрактные теории и поучения. Речь идет о том, чтобы схватить убийцу. Я шел своим путем и, судя по всему, ошибся. Молодой Шарпентье не может быть причастен ко второму убийству. Лестрейд преследовал своего предполагаемого преступника, Стэнджерсона, и, скорее всего, тоже ошибался. Вы же только сыплете намеками и даете понять, что знаете гораздо больше нашего. По-моему, мы уже имеем право спросить прямо: что вам известно об этом деле? Вы можете назвать имя убийцы?

– Не могу не согласиться с Грегсоном, сэр, – подхватил Лестрейд. – Каждый из нас предпринял свою попытку, и мы оба потерпели неудачу. Вы не раз с момента моего прихода повторили, что располагаете всеми необходимыми уликами. Думаю, вам не следует больше скрывать их от нас.

– Если медлить с арестом убийцы, – присоединился я, – он может совершить еще какое-нибудь злодеяние.

Под нашим дружным напором Холмс, похоже, заколебался. Уронив голову на грудь и нахмурив брови, как делал всегда, когда что-то обдумывал, он продолжал мерить шагами комнату.

– Убийств больше не будет, – сказал он наконец, внезапно остановившись и подняв голову. – В этом можете не сомневаться. Вы спросили меня, знаю ли я имя преступника. Знаю. Но знать имя преступника еще не значит поймать его самого. А это я собираюсь сделать в ближайшее время. У меня есть серьезные основания полагать, что мне это удастся благодаря предпринятым загодя мерам. Но действовать надо чрезвычайно осторожно, так как мы имеем дело с очень ловким и отчаянным человеком, у которого, как я уже имел возможность доказать, есть сообщник, не менее искусный, чем он сам. Пока этот человек не догадывается, что его замысел раскрыт, остается шанс его обезвредить; но если у него возникнет хоть малейшее подозрение, он тут же сменит имя и вмиг растворится в четырехмиллионной массе жителей этого огромного города. Отнюдь не желая обидеть кого-либо из вас, вынужден все же заметить, что полиции подобные субъекты не по зубам, вот почему я и не прибегаю к вашей помощи. Если меня постигнет неудача, вся ответственность за провал, разумеется, ляжет на меня, в этом я отдаю себе полный отчет. Пока же могу лишь пообещать, что, как только у меня появится возможность рассказать вам все, не подвергая угрозе свой план, я немедленно это сделаю.