У нее есть одно качество, которое делает ее загадкой. Она умеет скрывать свои чувства за завесой неприступности и обаяния, простоты и непосредственности. Она показывает только то, что хочет показать, остальное прячет в себе так, что не увидишь ни в одном взгляде, ни в одном движении.
Наступил первый день года нового. Обычно как проходит первый день, так и весь год. Все зависит от госпожи Судьбы. Ну чтож, испытаем. Живет она в Сероглазке, на расстоянии одной автобусной остановки от нашего бывшего дома, где мы прожили почти десять лет. Можно выйти на шестом и спуститься с сопки. Ладно, попробую через КП, то есть через Ком сомольскую площадь, авось автобусное движение более-менее наладилось.
По этой дороге ходил в школу пять лет. Год в школу № 14 в седьмой класс. Четыре года в школу № 2, с восьмого по одиннадцатый класс. С остановки «Геологов» виден дом, в котором мы жили десять лет, из него я уехал в Иркутск поступать на охотоведа. В него вернулся после армии и по окончании института.
Едем до конечной. Адрес она говорила мельком, но этого больше чем достаточно.
Конечная остановка. Рядом пирс на трубах, строился в начале семидесятых под папиным руководством. Здесь мы с дружком ловили рыбу. Отсюда уезжали на лодке на охоту на Лайду в устье Авачи. Здесь на пирсе стояла мама при всех орденах в строгом деловом костюме, когда встречала наш вельбот после шторма. У нее были все основания беспокоиться, когда мы вовремя не вернулись.
Шторм тогда начался неожиданно. Мы возвращались домой с охоты. В вельботе было человек шесть мужиков. Бензобак раскачало, и вся грязь поднялась со дна. Соринки постоянно забивали жиклер в карбюраторе, и движок глох каждые пять минут. Борис разбирал карбюратор, доставал жиклер, продувал, и через несколько минут все повторялось. Надо было бы снять бачок, профильтровать бензин, но мужики не обращали внимания на советы семнадцатилетнего пацана и продолжали до тех пор, пока из пальцев-сосисок моториста не выпал жиклер на дно вельбота в грязь на дне. Там этого добра было столько, что искать жиклер размером с бусинку никому в голову не пришло. Неуправляемый вельбот развернуло и стало мотать по воле волн. Попытались в темноту послать сигнал SOS от прожектора, но точки-тире проглотила темнота, и никто никак не среагировал на них. Весел, конечно, не было, и мужики дружно пали духом, отдавшись на волю судьбе.
Попытка – не пытка. Стал горстями выбирать грязь со дна через стлани, перебирать ее на ладони и выбрасывать за борт. Самое смешное, что жиклер нашел минут через десять. Положил его в карман, затем снял бачок, через тряпочку в ведро профильтровал весь бензин, поставил бачок на место, собрал карбюратор, и мы без приключений добрались до дома. Правда, на все операции ушла почти вся ночь, и мы подъехали только к утру. Ну так условия были – болтало так, что не расплескать бензин и попасть в отверстие в карбюраторе жиклером было очень сложно. Но получилось. Мама, конечно, всю ночь не спала и утром в полном параде предстала перед председателем колхоза с просьбой организовать поиски пропавших. Пара МРС уже стояла под парами, когда наш вельбот вырулил из-за мыса.
А на мысу слева по борту мы с дружком висели два часа на одном месте, не в силах справиться с ветром. На той стороне бухты сломалась «Москва», и нам пришлось всю ночь веслить через всю бухту. Когда до берега осталось метров двадцать, нас стал испытывать на прочность ветер с берега. Он стал дуть со скоростью, равной нашей. Дул он ровно и противно, не давая расслабиться, но и не унося нас в бухту. Через пару часов он сжалился и утих на несколько секунд, этого хватило, чтобы преодолеть оставшиеся метры.