Именно по причине возникновения в музее этого человека, ее Лиззи теперь постоянно отсутствовала на своем почетном месте, пока в мастерской с ней работал какой-то малоизвестный, но очень талантливый художник по имени Франческо Перруджо. Художник этот был весьма странный: ни с кем не разговаривал, в музее вроде бы каждые два-три дня появлялся, но кроме охранника его никто ни разу не встречал в течение дня. Не художник, а привидение какое-то…

Неожиданно ровное течение мыслей мадам Уни нарушил случайно возникший молодой человек.

– А что, картину украли? – выпалил посетитель, неприятно ухмыльнувшись. Очевидно, он счел свою шутку очень оригинальной.

– Картину фотографируют для журнала, – важно ответила смотрительница, отводя взгляд в другую сторону, давая тем самым понять, что нужно серьезнее относиться к великому искусству. Этот молодой человек был отнюдь не первым, кто острил подобным образом, а даже, кажется, триста первым, ведь ее Лиззи не бывало на месте по два, а то и по три дня в неделю, вот уже больше месяца. Впрочем, эти шутники нисколько не надоели мадам Уни. Наоборот, отвечая на их глупые вопросы, она каждый раз испытывала чувство легкого превосходства и бесхитростной радости от того, что была причастна ко внутренним делам музея самого высокого уровня. Весомости придавал еще и тот факт, что в эти внутренние дела мадам Уни была посвящена первой из всех смотрительниц, потому как именно в ее владениях находилась картина. И о важной персоне, и о денежном пожертвовании в дар музея, и о заказанной копии, над созданием которой будет трудиться специально приехавший из Италии художник, ей поведала новоиспеченная помощница управляющего музея по имени Изабель Ален, а уж потом и сама мадам Уни распространила эту новость среди других сорока трех смотрительниц музея. Под строжайшим секретом, разумеется.

В другом конце коридора возникла спешившая на свое рабочее место мисс Ирен Адлер. Она шла быстрым шагом, почти бежала, с немного растрепавшимися кудрями и раскрасневшимися щеками.

– Доброе утро, мадмуазель Ален. Как ваш отпуск?

– Доброе утро, мадам Уни, – ответила, останавливаясь, веселая Ирен со сбившимся дыханием. – Да это не отпуск вовсе. Мне нужно было отлучиться на пару дней: моя племянница заболела, и тете не с кем было ее оставить. Они живут одни в пригороде Лилля. После приезда доктора малышка почти сразу пошла на поправку, а я отправилась обратно.

– Ну, дай-то бог! Дай-то бог!

– Франческо вчера приходил рисовать? Все прошло хорошо?

– Не знаю, мадмуазель Ален, я его не видела. А у охраны не спрашивали?

– На входе вчера был месье Руже, а сегодня месье Рёж, он ничего не знает.

– А, верно, верно. А управляющий его не видал?

– Вряд ли. Они виделись только когда Франческо впервые сюда пришел. Я их познакомила и, кажется, с тех пор они ни разу не пересекались. Обычно Франческо приходит с раннего утра, когда в музее еще никого нет, кроме охраны, сразу же идет в мастерскую и работает до позднего вечера.

– Ах вон оно что.

– Да-а… Он даже не отлучается в течение дня на обед.

– Как так? – искренне удивилась мадам Уни.

– Творческие люди, – развела руками Ирен. – И еще ужасно не любит, когда его беспокоят во время работы. Только мне разрешил, и то на крайний случай. Но даже когда я захожу, все равно ворчит. Или, наоборот, молчит как рыба с хмурым лицом. Недовольный. Правда, я все равно захожу под разными предлогами, конечно. А что ж поделать? Если бы не заходила, мы бы вообще про него забыли. Пойду, пожалуй, сразу туда, заберу картину и привезу вам, на место, пока еще не нагрянули туристы, а потом уж в кабинет.