– Ладно, – брат смягчился в лице. – Подожди.

Он поднялся по ступеням и перелез через перила. Держась за перила одной рукой, он свесился с крыльца, а другой сгреб котенка. Малыш целиком поместился в его ладонь. Ирен опустила котенка в муфту, подвернув нижнюю ее часть, чтобы он не вывалился, и они с братом зашагали дальше.

– Как ты вообще его разглядела? Я сначала подумал, что это крыса.

– Я и не разглядела. Просто услышала писк.

– А! – Серж усмехнулся. – Это женское… Способность улавливать высокие частоты – писк котенка, плач младенца. Я вот его не услышал. Буду теперь будить тебя писком.

– Ты? Да ты не сможешь взять и до третьей октавы.

– Иииии… – издал брат тоненький писк.

Из муфты отозвался котенок. Ирен и Серж рассмеялись.

– Видишь, признал в тебе своего. А ты не хотел его брать.

– На самом деле, я рад. И как мы его назовем, нашего нового члена семьи?

– Не знаю. Что-нибудь придумаем.

– Какого он хоть цвета?

– Не знаю, – Ирен улыбнулась. – Он такой грязный… Да и темно.

– Это точно котенок? Может, все-таки мышь?

– Точно! – Ирен засмеялась и легонько толкнула брата плечом.

После банно-пенных процедур, устроенных Ирен и Урсулой на следующий день для маленького уличного пришельца, взору мужской части Адлер-Хаус предстал невероятно очаровательный бело-рыжий пушистый котенок с большими голубыми глазами и влажным розовым носом. Белые пятна на рыжем фоне делали его тело обутым в носочки, подвязанным белой манишкой, а его мордочку – будто бы запачканной наполовину в молоке, которое, казалось, стекало с усатых щек и подбородка на пушистую шею и грудь.

Со всеми этими наружными характеристиками, присущими любому приличному котенку, сочеталась одна уникальная внешняя особенность: совершенно симметричный рисунок на левой и правой половинках рыжей спины, выложенный более темным оттенком рыжего, как аппликация из непонятных фигур, зеркально отраженная вдоль позвоночника. Эта особенность натолкнула новоиспеченных хозяев котенка на мысль о прозвище «Баттерфляй»7. Вместе с тем было выдвинуто предложение назвать его «Мистер Траблс» в память о неприятностях, которые он с достоинством перенес в столь юном возрасте.

В это время Волк – еще одно пушистое существо Адлер-Хаус, о котором на время забыли, – ничего не предлагал и не выдвигал, а лишь изумленно и немного встревоженно разглядывал мохнатого незнакомца, еще не признав в нем своего будущего собрата по блаженно-сонному безделью, хозяйскому обожанию и домашне-уличному веселью, а также коллегу по нюхательно-пробовательному исследованию мира и разгрызывательно-облизывательному дегустированию лакомств Урсулы. Немного подумав, пес пришел к выводу, что усатый объект не представляет опасности ни для него, ни для хозяев, а скорее наоборот, нуждается в защите и опеке в силу маленького размера. Кроме того, этот зверь не случайным образом проник в дом, а был принесен хозяевами и, судя по всему, его присутствие доставляет им много радости. А что хорошо для хозяина, хорошо и для его собаки. С этими мыслями Волк лизнул котенка мокрым шершавым языком в знак дружбы. Котенок, еще не умевший толком держать равновесие на тоненьких лапках, неуклюже рухнул на бок и, под общее умиление и хохот, был назван Мистером Траблсом Баттерфляем, получив сразу и имя, и фамилию, и статус джентльмена.

С этого момента молочно-рыжий обладатель четырех хозяев и одного огромного лохматого друга ежедневно оправдывал свою кличку, вторая часть которой со временем отпала. Казалось, не было на свете более неловкого существа. Маленький неуклюжий котенок, то и дело недопрыгивающий или перепрыгивающий нужное место, падающий со всевозможных поверхностей, пробующий на зуб все съедобное и несъедобное вплоть до мебельных углов, превратился в большого неуклюжего кота, все также недопрыгивающего или перепрыгивающего нужное место, случайно роняющего отъеденными боками и длинным хвостом всевозможные предметы с горизонтальных поверхностей и, наконец, до смерти пугающегося неизвестных звуков, объектов и явлений. Не стоит уж и говорить о том, что он с завидным постоянством и по неведомым причинам взбирался на деревья в саду, а потом, жалобно мяукая, оповещал всех о неспособности спуститься на землю, и добросердечный Волк, как всегда, первым заслышав отчаянный вопль друга, мчался к хозяевам за подмогой.