Миссис Лэйтон театрально поклонилась в знак благодарности за внимание.

– А теперь я готова ответить на ваши вопросы, – сказала она с самодовольным видом, сложив руки на коленях, при этом совершенно не ожидая никаких вопросов. Брошена эта фраза была скорее в качестве клише. Озвученная версия казалась ей стройной и абсолютно логичной. Поэтому, услышав голос доктора Морена, раздражавшего ее своей непоколебимой уверенностью, она невольно вытянулась в лице.

– Вопросы у нас всех, конечно же, возникли, миссис Лэйтон, – как всегда серьезно и холодно заявил доктор Морен. – Позвольте мне озвучить их по порядку.

– Я вся внимание, – скептически бросила миссис Лэйтон.

– Первый вопрос, – или, правильнее будет сказать, сомнение, – возникло насчет лая собак. Вы утверждаете, что, поскольку источник раздражения быстро удалился, собаки почти сразу перестали гавкать, поэтому никто не обратил внимания на непродолжительный лай. Однако смею заметить, что некоторые слуги, окна которых выходят на ту же сторону, что и окна комнаты, в которой ночевал сэр Себастьян, все-таки слышали мяуканье котенка. Тогда было бы неразумно полагать, что при открытых окнах и таком чутком сне они могли бы не услышать собачий лай.

– Я вовсе не утверждала, что они его не слышали, – возмутилась миссис Лэйтон. – Я сказала, что на него никто не обратил особого внимания, потому что он был непродолжительным. Собаки постоянно лают по разным причинам: то мышь пробежит, то волк где-нибудь завоет, да мало ли почему еще.

– И все-таки это была не мышь, а человек, а значит, лай должен был продолжаться хотя бы несколько секунд. И поскольку как минимум двое слуг слышали плач котенка, значит, за четверть часа до этого они точно должны были слышать лай, не говоря уже о том, что его должен был услышать и сэр Себастьян, а также служанка, которая бодрствовала, и может быть кто-нибудь еще, кого собаки могли разбудить, поскольку из-за жары большинство окон распахнуто настежь, а собачий лай намного громче, чем мяуканье котенка.

– К чему вы клоните?

– К тому, что это событие вообще не имело место быть. Собачьего лая хотя бы протяженностью несколько секунд никто не слышал, а значит, и у ворот никого не было.

– Но как же тогда мисс Адлер пробралась в дом?

– Этого я не знаю.

Миссис Лэйтон снисходительно улыбнулась:

– Что ж, пожалуй, ваши сомнения небезосновательны, – сказала она и хотела добавить какой-либо едкий комментарий насчет того, что у доктора Морена нет своего собственного ответа на заданный вопрос, но внезапно погрузилась в раздумья, так и не закончив фразу.

– Можно предположить, например, что мисс Адлер принесла с собой небольшую лестницу, прислонила ее к забору и с него незаметно выстрелила в собак шипами, – сказала вдруг мисс Чепмэн.

Доктор Морен никак не прокомментировал ее предположение. Он сидел с таким лицом, будто и вовсе не слышал сказанного. Остальные тоже не обратили на нее особого внимания.

– В таком случае собаки бы все равно учуяли запах и подняли лай, – объяснил из вежливости мистер Лэйтон после затянувшейся паузы. – И потом, сомневаюсь, что хрупкой женщине по силам было орудовать лестницей.

– Может она попросила кучера ей помочь? – предположила мисс Чепмэн.

Теперь уже и мистер Лэйтон проигнорировал ее замечание.

– А может, она приласкала их… – сказала очнувшаяся от раздумий миссис Лэйтон. – Я имею в виду, может быть, она принесла им какой-нибудь еды? Я видела, как мисс Адлер играла с собаками в саду, в первый же день, как мы здесь собрались.

Доктор Морен как-то странно посмотрел на нее. Миссис Лэйтон стало не по себе, но она не подала виду.