– Слышал я, что граф последнее время по заграницам разъезжал, – заметил купец, – а вдруг как в столицах иностранных понабрался смутьянского духа? Там, давеча сказывают, чернь все бунтует.

– Бросьте, Гаврила Севастьянович! – остановил его полковник, – граф Олег Владимирович, скажу я вам, отличного ума человек! Заезжал он ко мне давеча, делился историями о своих путешествиях и о том, что в заграницах службу держал при нашей миссии. А то, что вольную отписал троим крепостным, так-то его личное дело. И негоже, господа, право, из-за троих людишек поднимать такой переполох. Чай, не в разбойники они пойдут, – усмехнулся полковник.

– А не потому ли вы его облагораживаете, Дмитрий Данилович, что молодой граф помог вам поместье сгинувшей графини Протасовой к рукам прибрать? – спросил его старикашка, поднимая в его сторону свою старую позолоченную трость.

– Право, Матвей Кириллович, – хитро улыбнулся полковник, – сии земли я давно хотел выкупить, да случая все не находил. А тут как раз Ивана женю, так подумалось, подарок молодым будет, свое гнездо совьют рядом с отцовским.

Полковник посмотрел на сына, который шел позади, держа под руку свою невесту.

– А граф меня только утвердил в мыслях. А что это вы, Матвей Кириллович, никак расстроились? – спросил полковник старого графа Засецкого. – Земли покойной графини никаким образом к вашим не отнесть.

Старый граф отвел взгляд и недовольно стал бурчать что-то себе под нос.

Вся процессия, не торопясь, вышла за ворота храма, где стояли многочисленные брички и кареты, когда, поднимая клубы пыли на своем резвом скакуне, к ним подлетел лихой всадник.

– А вот и сам, будь неладен, – заметил старый граф Засецкий.

– А ну Пегас, стоять! – прикрикнул Олег на своего жеребца. – Доброго здравия, Дмитрий Данилович, – поприветствовал полковника Олег, – господа.

– Что-то я не видел вас на службе, граф, – заметил старикашка.

Олег спешился с коня.

– Простите, не припомню, чтобы нас представляли.

– Граф Матвей Кириллович Засецкий, – представил полковник старикашку.

– Я, граф, давно не бывал в этих краях и не представлял, где нынче по большим праздникам собирается благородное собрание, – ответил Олег, – к тому же считаю, что мысли о божественном следует творить в месте уединенном и способствующем к отрешению от мирской суеты, таком как монастырь.

– На Невском все ваши монастыри! – прищурился граф Засецкий. – Наслышаны о ваших похождениях в Петербурге!

– Попрошу оставить намеки, граф! – возмутился Олег. – Лучше сына вашего урезоньте, что девок дворовых потчует. Адюльтер при молодой супруге нынче не в моде.

После этих слов Олег, кратко попрощавшись с полковником, вскочил на коня и, ударив его в бока, оставил собравшихся в неудобном положении своим прямым заявлением об изменах молодого графа Засецкого.

– Я этого так не оставлю! – замахал ему вслед старикашка своей тростью.

Но Олег его возмущений уже не слышал. Он рысью пролетел до Хлебной площади, где его уже ожидали Герасим и Парамон.

Заприметив бричку, он развернулся и, спешившись, привязал Пегаса на входе в торговые ряды.

– Доброго дня, ваше сиятельство, – снял шапку Парамон, когда Олег заскочил в бричку и сел рядом с ним.

– Какие вести? – с ходу спросил Олег.

Герасим, сидя на козлах, обернулся вполоборота и довольно ответил:

– Нашли мы пацаненка, барин. Он тут в рядах частенько ошивается.

– Что же он тут делает? – спросил Олег. – Ворует?

– Не, – помотал головой Парамон, – появится, покрутится то тут, то там и тика́ть.

– На мельнице у него место, – добавил Герасим, – сынок мельника здешнего. Его тут каждая собака знает. Прошкой звать.