– Розовое? – не отступала Елена Федоровна. – А раньше какое было? Зеленое! И чем же оно, скажите на милость, было хуже? А еще раньше синее, помните? А теперь они все недействительны. И розовое скоро будет недействительно. И понадобится вам, скажем, фиолетовое, а его-то у вас и нет!

– Фиолетовое? – заволновалась Клавдия Петровна. – Иван Самсонович, как же быть?

Вид Ивана Самсоновича говорил о полнейшей растерянности.

– Надо всем вместе пойти к Долгуну, – решительно сказала Елена Федоровна. – Одного человека он не послушает, а вместе мы – сила! В конце концов, почему его все так боятся? Он же просто выбран на эту должность. Давайте, прямо сейчас и пойдем. Ждите меня здесь, я остальных позову.

Стружкины, к которым направилась Елена Федоровна, уныло сидели – каждый на своем участке – и по привычке переругивались.

– Всё из-за тебя, – говорил старший Алексей среднему – Виктору. – Из-за тебя и из-за Кольки.

– А ты чем лучше-то? – вяло отзывался Виктор. Вы с Колькой нарочно сговорились, чтобы меня выкурить.

– Чтоб я с Лёшкой сговаривался? Да пошел он! – встрял Николай.

Все умолкли.

И в этот момент появилась Елена Федоровна.

– Так, – сказала она тоном завуча младших классов. – Сейчас один из вас пойдет со мной к Долгуну. Будем отменять решение собрания. Выберите самого достойного. Я зайду через десять минут.

За десять минут братья одного достойного выбрать не сумели и решили идти все вместе. Это было очень хорошо, потому что больше никого Елена Федоровна так и не уговорила.

Галина сказала, что ради этих засранцев никуда не пойдет, хоть они ей и соседи. Ольга Викторовна, как только узнала, в чем дело, заперлась у себя дома, сославшись на головную боль. Баба Поля вообще никуда не ходила, лечила ногу, а Таня Лямина была принципиально против всяких митингов и шествий.

Однако Елена Федоровна не отчаивалась.

– Удача сопутствует смелым! – воскликнула она, чтобы подбодрить своих соратников, и вся маленькая делегация, состоящая из нее самой, четы Калининых и троих Стружкиных отправилась к председателю.

Впереди шагом бывалой туристки шла Елена Федоровна. Рядом с ней и одновременно как-то сзади, размахивая руками и громко возмущаясь, бежали Стружкины – впервые за много лет они делали что-то вместе. За ними поспешали Иван Самсонович и Клавдия Петровна – они очень испугались соседства с Долгуном.

На полдороге к председательскому дому Елена Федоровна заметила давешнюю кошку – рыжую с желтыми глазами: она вынырнула откуда-то из травы и, задрав хвост, побежала впереди. Добежав до председательского участка, кошка оглянулась, как бы спрашивая: Ну что, сюда? – и нырнула под забор. Елена Федоровна звать ее не стала – не до нее было.

Все остановились перед запертой калиткой. Народ как-то стушевался, даже Стружкины присмирели, а Иван Самсонович и вовсе порывался уйти.

Елене Федоровне тоже стало не по себе, но она собрала волю в кулак, представила себе, что на ее месте Галина, и закричала громким голосом: Анатолий Иванович!

На крыльце появилась Долгуниха.

– Что там? Чего вам надо? Приемные часы с семнадцати до восемнадцити, – сказала она.

– Пусть выйдет Анатолий Иванович! У нас срочное дело! – попросила Елена Федоровна. – Уже четверть шестого.

Был, и правда, уже шестой час. А вот жара не спадала, и даже как – будто душнее стало. В другое время Елена Федоровна в такую духотищу сидела бы у себя на веранде под вентилятором, но сегодня она ее даже не заметила.

Прошло какое-то время, прежде чем Долгун вышел из дома. Однако калитку не открыл и даже по ступенькам не спустился. Так и разговаривал с крыльца своего роскошного – по меркам Энтузиаста – дома.