Тогда как в отличие от них Борис имел за душой всего две бутылки «Пшеничной» для личного употребления, данных на дорогу его сердобольной матушкой, с напутствием в виде чуть ли не похоронных стенаний. Внезапно дубовые ворота с вывеской: «Таможенный контроль» со скрипом широко распахнулись, и огромная масса обезумевшего народа хлынула в дверной проём, словно в хищную пасть мифического дракона. Какого-то здорового мужика с козлиной бородкой, ростом не менее двух метров, наши бойкие бабушки так поприжали со всех сторон, что он взвыл нечеловеческим голосом: «Человече, да шо вы робытэ?!» Когда неприступный бастион был взят, Борис стал понемногу приходить в себя в переполненном вагоне поезда «Брест – Варшава». Железнодорожный состав, отдав прощальный гудок, медленно, но верно стал набирать свой ход. Правда, чуть позже он резко остановился в чистом поле, среди рядов из колючей проволоки, откуда вдаль убегала та самая свежевспаханная полоса – граница! Было удивительно то, что польские пограничники в странных головных уборах, известных ему по фильму «Четыре танкиста и собака», никакого «шмона» не проводили и лишь бегло проверяли проездные документы у плотно стасованных в каждом купе пассажиров. Со стороны это зрелище напоминало избалованных покупателей рыбного отдела, небрежно разглядывающих сваленную до кучи сельдь иваси. К счастью, уже на первом полустанке сотни мешочников, покидая вагоны, бросились в объятия братского польского народа, поджидавшего своих дорогих советских гостей в надежде обменять свой ширпотреб с этикетками от западных фирм на их продовольственные товары. Свободные места в вагоне стали постепенно заполняться поляками, которые ехали в Варшаву по своим делам. «Люди как люди, ничем не лучше нас», – подумалось нашему герою. Тогда как их хутора, что пробегали мимо него в окне вагона, отличались особой ухоженностью и крупными размерами. Победным гудком тепловоз известил пассажиров о своём прибытии на столичный вокзал.

Последние из мешочников нетерпеливо ринулись к выходу из вагона, давя на своём пути бедных поляков, которые со страху прижимались к стенам купе, чтобы не попасть под ноги нашим резвым старушкам. По сравнению с польской деревней сама Варшава с её привокзальным районом из панельных домов не произвела на нашего героя никакого впечатления. Особенно в глаза бросалась вычурная сталинская высотка, похожая чем-то на Вавилонскую башню с картинок. У её подножия было столпотворение людей, в изобилии продававших джинсовые изделия и кроссовки. Это яркое зрелище реально возбуждало ещё неокрепшее сознание советского человека. Народ же всё прибывал и прибывал со стороны вокзала, что невольно напоминало раскалённую магму из жерла вулкана Везувий. Нашему герою подумалось: «Все дороги ведут не в Рим, а в Варшаву». Побродив по многолюдной барахолке и по ближайшей улице, Борис купил бутылочку заветной кока-колы. Затем вернулся в здание вокзала, где велась своя бойкая торговля всякой всячиной. Ощущение Запада ещё присутствовало в нём, но тем не менее эйфория, испытанная им при пересечении границы, очень быстро иссякла. Его стали посещать назойливые мысли: что делать дальше? Вспомнился анекдот о том, как два мужика решили повеситься. Когда один из них увидел на шкафу бутылку водки, они решили пропустить по стаканчику и поняли, что жизнь стала налаживаться. Следуя их примеру, наш герой выпил почти залпом одну бутылку водки, а вторую продал первому встречному поляку. Внезапно его рюкзак, наполненный под завязку гречкой, сухим молоком и прочими концентратами, оказался реально неподъёмной ношей. Поэтому он, не отходя от кассы, тут же и заснул богатырским сном! Перед его затуманенным взором какое-то время ещё протекала обычная жизнь, и тянулись всё новые партии мешочников, и какие-то местные поляки пару раз будили его, спрашивая: «Пан! Водку и злато маешь?» Он пытался бороться со сном, явно желая дождаться пения петухов, и, чтобы не уснуть, стал вспоминать занимательные истории из его прежней жизни. В частности, ему пришла на ум статья из газеты, в которой журналист опрашивает еврея, только что присягнувшего на верность США, около статуи Свобода, о его первых впечатлениях от Запада и получает ответ: «Запад как Запад, но всё дорого». На что корреспондент парирует: «Здесь чтобы хорошо жить, надо иметь много денег!» Последовал ответ настоящего одессита: «Будь у меня деньги, то я бы и в Одессе неплохо жил».