Получилось все равно что поселки Архангельской фоткать. Двинул в гостиницу.

– Чего такой грустный? – заметил его гид Миха, энергично работая колуном.

Подсобил повару, чтоб шашлык на свежей древесине пожарить.

– Да не вошел в режим еще, – сказал Свят. – Даже не верится, что отдыхаю.

– Завтра будет круче. Поселок дрянь, черт с ним. Завтра будем на свободе. Чистота, красота, ничего лишнего. Ты фотограф, да?

– Ага.

– Слушай, а можно будет меня пощелкать на лыжах? Мы лыжню снегоходом накатаем, нормас! И еще с ружбайкой я планирую походить.

– Не вопрос. Чем больше занятий, тем лучше, давай.

Так, еще не прибыли, а Свята уже начинают бронировать. Пусть. Хоть будет чем заняться для людей…

Святослав поднялся в номер. Рыбачок Антон лежал на кровати, разгадывал кроссворд. Даже чехол на «Нокии» у него был камуфляжный. Рыбачки всегда на войне. Увидев Свята, цыкнул языком.

На тумбочке послушно лежал томик эссе Сонтаг – «О фотографии». Три года назад приобрел, «Подписные» так красиво преподнесли. Сложное чтение, и дальше предисловия не ушел; вот и теперь Свят обрадовался, увидев 4G, загуглил «Клан Сопрано смотреть бесплатно» и, прежде чем уснуть под сериал, подумал: «Мы же русские люди! Как нам еще эти сериалы смотреть, когда приспичит?! Авторское право нигде не свербит, хвала пиратам»; и батя откуда-то из души отозвался: «Мы ж нормальные люди, чтоб не платить за это, пусть дебилы платят».

Перелет из Туры до рыбачьих домиков у озера Виви занял почти три часа.

Метель. Порой казалось, что десять человек старичок МИ-8 не вытянет. Свята подмывало спросить у Михи, какого года это утлое судно и почему его так легко швыряет. Впервые ему было страшно в путешествии – куда страшнее, чем когда на Чуйском тракте отец начал протяжно кричать, чтоб возможный медведь, чьи свежие следы они обнаружили, убрался…

Наконец Дарья с первого ряда обернулась, сделала ручкой, улыбнулась всем, только Свят это на свой счет записал. Молодость, что поделать, все думаешь, что это ты – центр мира… Страх сменился беспокойством, оно вскоре стало терпимым. Простуду он так и не преодолел, ни читать, ни музыку слушать, ни говорить с другими не хотел. Надо было бы что-то черкануть на электронный адрес секретариата Гильдии и покинуть ее… Лучше сам, чем если Андрей Палыч его уберет, а потом еще и разоблачительную рассылку другим сделает, что-нибудь про «гнилой рупор западной повестки»…

И вдруг все закончилось, вертолет пошел вниз и сел мягко, как в воду.

Все.

Вышли под убывающее «фыр-фыр» лопастей.

Вокруг – белое ничто и ветер. Внизу побелее, чем вверху. «Ландшафт переменной высотности», но в силу своей заметенности и монотонности язык не поворачивался назвать его горным, всего-то пологие склоны. Продолговатое ровное место, сверху казавшееся овалом, и есть зимнее озеро. Лед ложился глазурью на береговые валуны и деревья. Все как ожидалось.

Сердце Родины.

Щелкающий по носу, суховатый стоячий мороз. Местные минус тридцать были как питерские минус пятнадцать. И конечно, несравнимо чистый воздух. И пустота. Другой мир…

Свят порадовался новым сноубордистским очкам: защищают, не потеют.

– Красота, бля! – воскликнул позади рыбачок.

– А то, прибыли! Ура! – вторил ему гид Миха, трамбуя радостным топтанием снег.

Минут пятнадцать туристы беспорядочно фоткали друг друга, вертолет, куски однообразного пейзажа.

Свят достал пентакс, накрутил поляризационный светофильтр, чудом увернув его от своей сопли. Первый снимок. Скверно. Пошел дальше от группы по белейшей снежной хрупке. Единственные звуки получались в мире, лишь когда шапка терлась о капюшон. Поземка неслась причудливыми змейками, холод льнул к щекам («гейтор надо поднимать, не ленись»).