Октябрина вышла из здания суда. Декабрьское солнце карабкалось к полудню. Всё! Она больше не замужем! Первый день не замужем. Прямо-таки и название, и тема для нового рассказа. Вот тебе и на! В такой миг – думать о чём-то ещё кроме крушения семьи. Фактически формальный брак, столько лет разрывавший её душу на кусочки, наконец-то завершён. Брак, сдерживавший её, словно вожжами, охлаждавший любые порывы, обрывавший на полуслове планы, гасивший её внутренний костёр.

«Как же мне было одиноко и холодно в моём замужестве! Как же опротивела мне вынужденная игра в счастливую женщину!..»

Несколько шагов по скрипящему снегу. Остановилась. «А сейчас мне страшно! Сумею ли удержаться в разводе? Не затоскую ли? Не отступлю ли? Не победит ли почти доконавшее меня моё гипертрофированное чувство долга? Я ведь с детства должна всем на свете, всем, кроме себя…»

Октябрина долго готовилась ко всему, что последует за разводом с нелюбимым и чужим, скорее даже, – чуждым, по духу человеком. Она вела длинные внутренние монологи, переходящие в диалоги с воображаемым оппонентом, то запальчиво, то устало полемизируя неизвестно с кем, заставляя себя держаться: «Хоть камни с неба, а я – должна…» Девиз отца – её невидимая опора. Терпеть. Надо потерпеть для принятия решения. У неё пока нет другого выхода.

Пройдёт время, уйдёт и её зависимость от самой себя, спадёт внутреннее напряжение. Годы брака не перечеркнёшь так вот сразу. И потому, конечно, придётся привыкать к иной жизни: «Слишком уж мучительная пора у меня сейчас, поскорее бы она прошла… а там, глядишь, всё и уравновесится. Стать бы мне спокойнее… изнутри спокойнее». Её настоящее мешало ей жить нормально, напоминало странную болезнь, когда ничего не болит, но ничто не мило, ничто не интересует, ничего не хочется.

И вот сегодня её семейная жизнь осталась за дверью суда.

Там, в кабинете старинного здания, расположились трое: судья, секретарь и она, Октябрина Королёва, известный им по работе в популярной газете человек. Процедура заняла немного времени. Видавший всякое, судья, этот немолодой коренастый человек, искренне жалел Октябрину. В какую-то минуту, когда слёзы непрошено застлали глаза, ей показалось, судья едва удержался, чтобы не заплакать вместе с нею. Судья не спешил прощаться, задерживая Октябрину разговорами на отвлечённые темы. Сильная в глазах других, уставшая быть вынужденно сильной, сегодня она плакала.

Чего добивается провинциальная журналистка Октябрина Королёва? Кому и что доказывает?

Терпеливо живя рядом с человеком, называвшемся мужем, Октябрина видела мало тепла и ласки. Не брак ли учил её пониманию жизни, людей, обстоятельств? Октябрина работала, училась в университете, растила дочек, вгрызалась в профессию, отодвигая личные желания в будущее, словно забыв о том, что жизнь, как и любовь, не отложишь на потом, а время – не законсервируешь.

Она так и осталась внутри человеком-одиночкой. Все годы брака мужа как бы не было рядом с ней.

Если же Октябрина пыталась, всего лишь пробовала, сказать ему о том, как ей эмоционально холодно, он насмешливо, не скрывая ехидной радости в глазах, тихим размеренным голосом, в который раз повторял: у тебя дурной характер, ты, как все, а строишь из себя невесть что, ты такая, ты – эдакая, и вообще – откуда взялась-то, кто ты есть, а бабы – они все одинаковые, им бы денег дай больше, да вот уж, никогда, ничего ты от меня не дождёшься, а если тебе что-то надо, так и делай сама, а от меня отвяжись поскорее.

Душевную боль она бы ещё сумела спрятать. Но как изменить отношение к его загулам, безразличию к дому, быту, материальной нестабильности, когда деньгами считаешь жалкую десятку? Она нервничала, кричала, в бессилии что-то изменить. Она горько рыдала и не была собой. Ей на много лет вперёд стало ни до чего. Даже с детьми общалась тогда автоматически: одеты, обуты, накормлены, не болеют, не докучают, и слава Богу.