Я не знал, что сказать. Её слова задели во мне что-то глубоко спрятанное, что я сам не осознавал до этого момента. Сомнение. Почему оно вдруг начало расти во мне?

Я встал и подошёл к окну, стараясь скрыть смятение. Ночь уже опустилась на лес, и в темноте что-то шевелилось. Словно сам лес пытался что-то мне сказать, но я не мог понять что.

– Я не знаю, что ты пытаешься донести, – сказал я, не оборачиваясь. – Но я не готов отвергать то, во что верил всю жизнь.

– Я не прошу тебя отвергать, – её голос был мягким, как ветер за окном. – Я просто хочу, чтобы ты увидел больше.

Я стоял у окна, глядя на темный лес, будто пытаясь найти там ответы на вопросы, которые меня захлестнули. Слова Ульфии отскакивали в голове, словно эхо: «Сомнения», «ложь», «правда». Я всегда жил в уверенности, что лес – это моя сила, а вера в Безумного Ангела – мой ориентир. Но что, если всё было не так?

– Что ты хочешь мне показать? – спросил я, не поворачиваясь к ней. Тишина в комнате казалась гнетущей, словно сама природа затаила дыхание.

– Я не хочу разрушать твой мир, – тихо сказала Ульфия. – Я хочу, чтобы ты задумался. Чтобы ты увидел, что лес хранит куда больше, чем ты можешь себе представить. Ты ведь сам чувствуешь это.

Она была права. Я всегда чувствовал, что лес живет своей жизнью, что в нём есть нечто большее, чем просто деревья и звери. Иногда мне казалось, что лес дышит, что он что-то знает, что-то хранит, но я никогда не углублялся в эти мысли. Может быть, я просто боялся того, что найду.

– Я не понимаю, к чему ты ведёшь, – ответил я, пытаясь сохранить спокойствие. – Я и так живу лесом, он – моя жизнь. Чего ещё ты хочешь от меня?

Ульфия ответила не сразу. Я услышал её мягкие шаги по деревянному полу, и вскоре она подошла ближе, став рядом со мной. Её тень, вытянувшаяся под тусклым светом очага, легла на стену, и в ней было что-то странное – словно эта тень была другой, чем все остальные.

– Ты живёшь лесом, да. Но ты не знаешь его истинного лица, – прошептала она, и в её голосе прозвучала уверенность, от которой у меня мурашки побежали по коже. – Лес может быть домом, но он также может быть тюрьмой, Фабиан. Что, если то, что ты считаешь гармонией, на самом деле скрывает его боль?

Я обернулся к ней, не в силах больше сдерживать накопившееся напряжение.

– Лес не может чувствовать боль! – я резко сказал это, пытаясь отстоять свою точку зрения. – Это всего лишь место! Дома для животных, деревьев… и для меня. Что ты пытаешься внушить мне?

Её взгляд был спокоен, но в нём было что-то, что заставило меня замереть.

– Я лишь говорю, что всё может быть не таким, как ты думаешь. Лес может звать, но он может и страдать. Есть древние силы, которые ты, возможно, не замечал, или не хотел замечать. Я чувствую это, и ты тоже чувствуешь.

Мои руки невольно сжались в кулаки. Мне не хотелось признавать её правоту, но что-то внутри меня подсказывало, что она права. Лес действительно изменился в последние месяцы, стал другим. Я это ощущал, но старался игнорировать, списывая на природные циклы и смену сезонов.

– Ты упомянула Безумного Ангела, – резко сменил я тему, желая увести разговор в другую сторону. – Ты не веришь в него?

– Безумный Ангел… – Ульфия задумалась, её взгляд стал отрешённым, будто она видела что-то далёкое. – Я не отрицаю, что в каждой легенде есть доля правды. Но ты когда-нибудь задумывался, почему его называют Безумным?

Я промолчал. Этот вопрос я никогда себе не задавал. Для меня это было просто названием, привычным и незаметным. Но теперь, услышав его из уст Ульфии, оно зазвучало иначе.