– Да, да, конечно хочу! Но возьмут ли меня? – неожиданно для самого себя ответил Ленька, так как, от него хотели услышать.

– Вот и правильно! Вот и хорошо. С течением времени, если будешь стараться, глядишь и исполнится твоя мечта, – расплывшись в довольной, снисходительной улыбке сказал хозяин. – Заприте за мной, я спешу.

Леонтий не сдержался и подошел к окну, посмотреть как Осип Сергеевич медленно пошел в темноте, по бульвару, глядя на этого человека его душа наполнилась чувством благодарности, и одновременно темная сторона Леньки почувствовала жгучую зависть «Мне бы так: степенно идти по бульвару на службу, сытно есть и ждать обустройства такой большой, богатой квартиры! Будет и у меня все! Землю буду грызть, а будет!» Ленька сверкнул глазами и энергично взялся за работу, а скучающая Викентьевна вязала в кресле и, не останавливаясь, говорила:

– Опять на работу пошел. А мы сейчас с двумя дочками в соседней парадной живем, но квартира-то похуже этой, маленькая. Я в той квартире еще с мужем жила, он ремесленником был, потом разбогател, но в революцию, от волнения помер, бедный – сердце у него. Вот старшенькая, еще в первую мировую, и познакомилась с Осипом, он еще тогда только начал надежды подавать, был одном в революционном кружке, с Троцким, или с Зиновьевым, я все путаю. Мне тогда не понятно было – хороший он жених или нет, бедный был, голодный. А она – люблю, и все! А теперь он большевик! Коммунист! Может я что лишнее говорю? Не обессудь, – она положила клубок и вязанье и пошла налить себе воды, – Леонтий, пить хочешь?

– Нет, – я уже попил, – Пробормотал Ленька, с любопытством слушая Настасью Викентьевну.

– А младшую никак не могу замуж выдать, ветер у нее в голове. В девках засиделась – ей уж двадцать минуло! А где ж сейчас приличного человека найдешь, да и непонятно все, либо беден, как церковная мышь, либо кроме собраний ничего знать не хочет, для семьи не годится! Вот Осип – все в семью! Об Аглае заботится, не нарадуюсь, – все говорила и говорила старушка. И Леньку стало смаривать под ее разговоры…

Так прошла неделя, другая, и не только паркет был готов, но были еще и отремонтированы латунные кремоны на окнах, подтесано неплотно закрывающееся окно, откуда холодный осенний воздух задувал в уже привычное для Леньки жилище. Он уже привык и к сидящей над душой Викентьевне, но работа была сделана, и он попросил расчет.

– Иди сюда Леонтий! – Услышал он с порога приветливый голос Осипа Сергеевича, – У меня хорошие новости для тебя!

Ленька заспешил в прихожую, где не спеша раздевался хозяин. Он долго вытирал грязные сапоги об тряпку у двери и, посмотрев на Леньку сказал:

– Сначала посмотрим, как ты справился.

Ленька заробел. Наверное никогда он в жизни еще так не волновался, он чувствовал, что от того, понравится или нет его работа хозяину, зависит его дальнейшая жизнь. И к тому же он вложил всю душу в этот паркет, отремонтировав его, он долго его полировал, тер ветошью и найденным огарком свечи и любовался результатом.

– А что? Красота! Молодец, мастер! Научился понемногу… А говорил – «ложки», – Припомнил, усмехнувшись, Осип Сергеевич. Ленка зарделся от похвалы, никогда такого за собой не замечал, и еще больше смутился. Хозяин проверил, как закрываются окна, походил степенно по комнате.

– Теперь о новостях: мой знакомый из Коломны просил, чтобы я прислал тебя, у него какие-то тоже плотницкие работы, попроще, не паркет. Пойдешь? Не подведешь меня? А главная новость – еще вчера тебе выделили жилье не так далеко отсюда, хотел тебя отвести, но поздно освободился. Дойдешь сам? Я тебе бумажку с адресом дам, и вторую бумажку с адресом моего знакомого, не подведи, помоги ему, и денежку малую заработаешь, – довольно поглаживая подбородок, убеждал Осип Сергеевич.