– Как бы там ни было, я вам желаю удачи в работе.

К нам из комнаты вышел один из ассистентов основного анестезиолога и сообщил, что «пациент готов». Я тяжело выдохнул. Никогда не знаешь, какие демоны скрываются в голове очередного негодяя, убившего или изнасиловавшего ни в чём неповинных людей. Стажёрка переводила взгляд с меня на преступника, ворочая головой то вправо, то влево, и, поняв, что более я ничего не скажу определенно конкретного и ценного для науки, закончила запись, отключив диктофон и убрав его обратно в карман белоснежного халата.

Я пребывал в кресле, погружаясь в глубочайший сон. Врачи в белых халатах то и дело подходили ко мне, сверяли показания приборов и проверяли мои жизненные показатели, утвердительно кивая головами. Я засыпал всё глубже, погружаясь в черноту, и окружающий мир размывался, утопая в смешивающихся красках комнаты. Главный врач подошёл ко мне и украдкой поинтересовался моим состоянием. Я показал большой палец, сжав руку в кулак. Он кивнул, видя, что я всё ещё в сознании, хотя и не слышу его. Я не понимал, как работает машина, синхронизирующая сознания двух субъектов, находящихся в соседних креслах. Мы были подопытными в глазах врачей.

Некто ловкими руками подцепил шлем к моей голове. Сон всё больше поглощал мой разум, и я погружался в сюрреалистичную бездну кошмара, подстёгнутую медицинскими препаратами. Начинался уже знакомый цикл синхронизации мозговых процессов двух засыпающих голов с разными мировоззрениями. Я не понимал принципов работы машины, но она работала, и это было главное. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало сосредоточиться на своей предстоящей работе. Дело о преступлениях обвиняемого было мне известно. Все подноготные исследованы. Подводные камни с рифами понятны и видны из-под темных вод бушующего океана.

Тело находилось в анабиозе, в оцепенении. По лицам врачей я видел, что совершается полная синхронность процессов, протекающих в нейронах головных мозгов. Путь к сновидению маньяка оказался открыт, как распускающийся бутон сфинктера опорожняющейся свиньи. Но я был готов к этому. Кишечник, полный дерьма, открывался передо мной чёрной розой, пропахшей застоялым смрадом смерти.

Передо мной возник тёмный загрузочный экран, предваряющий вход в глубокий сон, за которым должно было последовать долгожданное сновидение пациента, прячущее подсознание. Я погрузился в пустоту, утратив ощущение ног и рук, моё тело ощущалось как более ненужный хлам. Я растворялся в вязкой черноте океанской бездны, размывающей преграды для познания природы интересующего в данный момент человека. Мне чудились медузы и разноцветные рыбки, переливающиеся всеми оттенками радуги, кораллы, простейшие, черви и каракатицы, смело перебирающие щупальцами в своей прекрасной левитации. Мой образ плыл, не особо увлекаясь этой потрясающей обстановкой, которая оказалась лишь тёмными пятнами в глазах, свидетельствующими о чужеродном вмешательстве в чье-то уснувшее сознание.

Океанские волны погружали меня всё глубже и глубже, и я, не осознавая горестного отчаяния, не пытался всплыть, полностью отдавшись стихии. Никто не знает, что можно найти в глубинных слоях бездны чужеродного человеческого представления. Может быть, там обитает морской чёрт или кракен? Я никогда не находил там ничего живого, подобного самому себе. Сознание пациентов для меня было лишь иным мозгом, запертым в черепную коробку, и ничем более. Я не верил в душу, перерождение или нечто в этом роде будучи закоренелым атеистом. Чернота превратилась в безысходность. Тёмная бездна, лишённая дна, поглотила меня и выпустила на обратную сторону чужого сна. Я вынырнул на берег и внезапно пробудился, лёжа на спине, разглядывая звезды, утопавшие во тьме ночи. У океанского берега блуждал туман. Вокруг было поле, и ничего, кроме травы.