настоятельницы говорил приглушенно и шепотом. Монахине стало очень

интересно кто он, этот собеседник и осторожно, чтобы не нашуметь,

заглянула в молельню. Рядом с матерью Эрминией стояла монахиня, на

которой был надет плащ с капюшоном, но капюшон больше напоминал

мешок, надетый на голову, лицо полностью закрыто и лишь два круглых

отверстия были прорезаны для глаз.

– Мне нужны две. – Шептала монахиня. – И желательно из новых.

– Когда?

– Я сообщу.

– Хорошо. У меня как раз есть две новые.

– Мне пора.

Сестра Апрелия быстро отбежала от двери, чтобы не попасться на глаза

матери Эрминии и таинственной монахине. Она буквально распласталась на

стене и стояла не дыша, к её счастью, мать Эрмини и монахиня прошли

другой стороной коридора и сестра Апрелия осталась незамеченной, подождав

ещё несколько минут, она быстро прошла в свою келью, позабыв, что шла к

Луизе. Увиденное и услышанное очень напугало её. Обсудить это она

могла лишь только с Луизой, но сейчас даже и говорить у неё не было сил.

Сестра Апрелия торопливо прошла в свою комнату. Она даже себе не могла

объяснить, что её так напугало. -«Ну, говорила мать настоятельница с кем-то, ну

и что?…да мало ли о чём и с кем может говорить она». – Успокаивала себя

Апрелия, но почему-то непонятное чувство тревоги не покидало её. -«Что две

понадобились этой незнакомке?» – Она ничего не могла понять, но чуть

успокоившись решила всё же наведаться к Луизе и поделиться с ней

услышанным, а уже после заняться своими обязанностями по монастырю.

Луизе и Элизе тоже были даны поручения, все монахини выполняли

каждодневные работы – уборка, стирка, шитьё, были даже комнаты для обучения

грамоте. Свободного времени у них было мало, ведь ещё и несколько раз в

день им приходилось молиться. Но, несмотря на загруженность, всё же

монахиням удавалось выкроить несколько минут в течении дня, чтобы просто

пообщаться друг с другом.

Элиза стала очень замкнутой, до того замкнутой, что даже родная сестра её

не узнавала, разговорить Элизу не получалось. На все попытки Луизы вовлечь

сестру в беседу, Элиза отвечала односложно или просто кивком. Казалось,

что Элизу уже ничего в жизни больше не интересовало, она, словно робот,

однообразно проживала каждый день и не интересовало её и не радовало.

Но Луиза не оставляла попыток вернуть сестре интерес к жизни, хоть и

понимала, что в стенах монастыря сделать это очень трудно, однако, не

теряла надежды.

Чуть успокоившись, сестра Апрелия прошла к сёстрам, но Луизы не было, в

келье находилась только Элиза, а с ней у Апрелии дружба не

складывалась. Она очень хорошо понимала Элизу, сама ведь не из

разговорчивых была и потому не настаивала на общениях с ней. Сестра

Апрелия была уверена, что замкнутость Элизы имеет конкретную причину, но

расспросами не приставала, помня себя.

– Ты не знаешь, когда вернётся Луиза? – Спросила Апрелия, но Элиза лишь

молча покачала головой. Оставаться больше в келье монахиня не видела

смысла и отправилась в прачечную, сегодня была её очередь стирать для всех.

Лишь только во время большой молитвы Апрелии удалось шепнуть Луизе —

мне надо с тобой поговорить, не иди сразу к себе. – После молитвы, покинув

молельню, Апрелия быстро заговорила с Луизой.

– Я не знаю, может, зря так нервничаю, но почему-то мне неспокойно. Уж очень

какая-то странная была эта женщина, что разговаривала с матерью Эрминией,

и вот ещё, что мне показалось странным… мать Эрминия всегда в разговоре с

нами такая властная, строгая… а перед этой женщиной заметно пасовала,

мне даже показалось… что она её побаивается…

Луиза вначале слушала Апрелию не очень внимательно, но последние слова