В первые недели войны информация в Советском Союзе о зверствах была чудовищной по изложению фактов и, к сожалению, крайне немногочисленной. Возникает вопрос: почему так было, почему советская пропаганда не информировала мировую общественность о том, что творили на нашей земле армии Гитлера? Почему стеснялись сказать, что наш народ испытывает боль и страдания, которые несла с собой война? Может быть потому, что накануне войны руководство СССР утверждало миру, что мы сильны и врага разобьем на чужой территории и т. д., и тут вдруг трагедия, начавшаяся 22 июня 1941 г.

Объяснение этому отчасти можно искать в том, что недостаточно было проверенной информации. Не будем забывать, что в это время мы с боями отступали, трофейные материалы, которые попадали в штабы, нуждались в уточнении, но на это не хватало времени и кадров. Фронтовые советские газеты, которые давали первичную информацию, нуждались в корреспондентах, а их было недостаточно, это во-первых, а во-вторых, многие из них гибли, потому что были необстрелянными и к тому же война никого не щадила. Было принято специальное решение: поручить отделу агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) заняться вопросом комплектования фронтовых газет.

26 августа 1941 г. на имя секретаря ЦК ВКП(б) А. С. Щербакова поступила докладная записка от и.о. директора ТАСС Я. С. Хавинсона. Он писал, что «…опыт двухмесячной работы наших органов пропаганды и контрпропаганды приводит к убеждению, что данные о германских зверствах в занятых территориях Советского Союза используются нами далеко в недостаточной степени. Несколько заявлений т. Лозовского[38] на пресс-конференциях, несколько сообщений в газетах, весьма скудный фотоматериал и специфические сообщения по радио – вот и все, что сделано до настоящего времени в этом вопросе». Я. С. Хавинсон совершенно справедливо считал, что для тех стран, которые живут далеко от театра военных действий, важны не только доходчивость и эффективность информации, но не меньшее значение имеет «характер источника, который эту информацию распространяет». И далее Я. С. Хавинсон развивал свою мысль следующим образом: «С этой точки зрения весьма существенно, чтобы наряду с официальной и официозной информацией для заграницы о немецких зверствах мы создали в качестве систематического источника подобной информации широкий и авторитетный общественный комитет, носящий официальный характер»[39].

Такая практика была не впервые – во время Первой мировой войны 1914–1918 гг. в ряде стран были подобные комитеты. Я. Хавинсон не только предложил состав комитета, но и предложил круг задач, которыми его члены должны были заниматься. В его задачи должны были войти следующие функции: а) собирание документированных материалов о немецких зверствах, организация в отдельных случаях следственного производства с опросом потерпевших; б) публикация отдельных материалов, а также выпуск сборников материалов, фотодокументов и т. д.; в) выставки в стране и для заграницы с разоблачением немецких зверств.

Как показали дальнейшие события, многие из перечисленных выше задач были реализованы в последующие годы. Но в тот момент, летом 1941 г., сложилась следующая ситуация. А. С. Щербаков, на чье имя пришла бумага, запросил мнение Г. Ф. Александрова, возглавлявшего в это время Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). И в результате 29 октября 1941 г. Я. С. Хавинсону сообщили, что «Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) считает создание такого комитета в данное время нецелесообразным»[40].

Однако предложение Я. С. Хавинсона обсудили «в верхах», и через год, 2 ноября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета была создана ЧГК