Гнев Эббершоу не утих после этой тирады, и он ответил ледяным официальным тоном:

– Осуществив эти угрозы, господин Эберхард фон Фабер, вы зря потеряете время.

Гидеон яростно вздрогнул, услышав имя, но немец даже ухом не повел.

– Ваша посылка у меня, – язвительно продолжил Эббершоу.

Ему почудилась некая перемена в тусклых глазах Долиша, пока тот вместе с сообщником внимательно слушал.

– Утром, прежде чем вы имели наглость запереть нас здесь, я уничтожил ее содержимое, бросив в камин в собственной спальне. – Эббершоу замолчал, затаив дыхание: правда вышла наружу и теперь его судьба была в их руках.

Ответ немца был столь же холоден и официален:

– Положение таково, что я не склонен верить на слово. Знали ли вы, что после каждого преступления, вызывающего большой общественный интерес, не меньше четырех-пяти идиотов приходит в полицию с повинной? Вы напоминаете такого же идиота, доктор Эббершоу, не в обиду вам. – Он рассмеялся, и в сочетании с ничего не выражающим лицом этот смех казался каким-то нечеловеческим.

Эббершоу сунул руку в карман и вынул красный бумажник. К его удивлению, ни Долиш, ни двое его подчиненных не выдали никаких признаков узнавания. С чувством, близким к ужасу, он понял, что не таким они представляли вместилище своих драгоценных документов. Ему пришлось открыть бумажник и выложить перед Долишем на стол свои документы. Он сказал:

– Документы, которые вы искали, были спрятаны за подкладкой этого бумажника. Я распотрошил его и сжег содержимое.

После его слов на миг воцарилась тишина, а затем Гидеон взял бумажник изящными бледными пальцами и резюмировал, обращаясь к немцу:

– Он слишком мал.

Невозможно было представить, о чем думал Долиш.

– Если вы не лжете, молодой человек, – сказал он, не сводя глаз с Эббершоу, – тогда объясните, почему посчитали нужным уничтожить документы? Вы ознакомились с ними?

– Они были зашифрованы, – угрюмо сказал Эббершоу.

Гидеон бросил на него быстрый взгляд из-под густых бровей, а затем повернулся к Долишу:

– Зашифрованы?

Немец по-прежнему смотрел не на него, а на Эббершоу.

– Возможно, там было зашифрованное сообщение, – сказал он, – и вы его уничтожили. Но не думаю, что это как-то связано с моими делами здесь, разве что… – И тут он впервые за весь разговор повернулся к Гидеону. – Кумб, – сказал он с мрачной свирепостью, – а что, если он все-таки преуспел?

Гидеон вздрогнул.

– Обманул нас? – спросил он и тут же притих.

– Неясно, – гневно сказал немец. – Я не верю в россказни этого глупца – его интересует только девчонка. Уитби уже вернулся?

– Нет, – ответил Гидеон. – Еще не должен.

Долиш кивнул:

– Тогда подержим обоих у себя до его возвращения. Возможно, он опознает бумажник. Чьи это инициалы на застежке?

– Мои, – сказал Эббершоу. – Посмотрите, это я их приладил.

Гидеон улыбнулся:

– Весьма странный поступок, доктор Эббершоу. Могу я спросить, откуда у вас этот бумажник?

Эббершоу колебался. Он был в затруднительном положении. Сказав правду, он едва ли мог бы умолчать о роли Кэмпиона во всем этом деле, а учитывая нынешнее состояние молодого человека, предать его было бы бесчеловечно.

– Я его нашел, – сказал наконец Эббершоу и сразу понял, до чего неубедительно прозвучали его слова.

Гидеон пожал плечами:

– Он тратит наше время впустую. Нет, нужно было сразу допросить Петри, как я неоднократно предлагал. Он по всем признакам подошел бы им больше. Как быть с этими двумя?

– Заприте их в другой комнате – не в той, из которой удалось улизнуть тому сумасшедшему, – ответил Долиш. – Я полагаю, вы явились сюда через тайный ход, идущий от камина в холле, – добавил он, и Эббершоу кивнул. – Мы дождемся Уитби и его умозаключений, а уж тогда придумаем, что с вами делать.