В своей комнате Джордж обнаружил Прендерби: пепельница рядом с ним была полна окурков.

– Вот и вы наконец-то, – раздраженно сказал он. – Я опасался, что они уготовили вам какое-нибудь сенсационное исчезновение. В этом доме сплошь призраки по углам, и мне здорово не по себе. Так что там произошло?

Прежде чем ответить, Эббершоу подсел к огню.

– Я подписал свидетельство, – сказал он наконец. – Меня практически вынудили это сделать. Они все, включая этого воинственного Бетховена, явно в сговоре.

Прендерби наклонился вперед, на его бледном лице вдруг вновь проступил интерес.

– Они что-то задумали, не так ли?

– О, несомненно, – заверил его Эббершоу. – Я видел лицо покойного. На нем не было ни малейших признаков приступа. Его явно убили, вероятно, вонзили клинок в спину. – Он осекся, погрузившись в раздумья.

– Все как я и предполагал. – Прендерби с любопытством посмотрел на него. – Вижу, вас осенило? Что еще там произошло?

Эббершоу взглянул на юношу:

– Чертовски странная вещь, Прендерби. Настоящая загадка, коих здесь и так больше, чем кажется. Когда я отдернул простыню и увидел лицо, в полутьме было трудно что-либо разглядеть, но кое-что я все-таки заметил. Из-за кровопотери кожа так истончилась, что пластина на лице соскользнула и открыла нечто необычайное.

– Чудовищные шрамы? – Прендерби вопросительно посмотрел на него.

– Нет, отчего же, напротив. И это самое удивительное. – Эббершоу наклонился вперед, его взгляд был очень серьезным и суровым. – Прендерби, этому человеку не было нужды носить пластину. Его лицо так же цело, как у нас с вами!

– Боже мой! – Юноша так и выпрямился в кресле, когда до него постепенно дошел смысл сказанного. – Выходит, это была всего лишь…

– Маска, – кивнул Эббершоу.

После того как Прендерби ушел, Эббершоу еще некоторое время курил, сидя в кресле. Он наконец лег в постель, но никак не мог уснуть – все глядел в темный потолок и размышлял.

Джордж только-только задремал, уже предчувствуя, как события этой ночи явятся ему в причудливых кошмарах, – и вдруг страшный грохот над головой и осыпавшийся на лицо дождь из штукатурки заставили его мигом очнуться.

Он сел на кровати, весь напряженный, взвинченный, ожидая, что будет дальше.

Почти сразу грохот повторился.

Казалось, что этажом выше, прямо над его головой, швырялся мебелью разъяренный великан. Стук перемежался нескончаемым потоком ругательств.

Еще спустя секунду Джордж решил встать и узнать, в чем дело. Наспех накинув халат, он выбежал в коридор, где серый свет раннего утра уже сменил ночную тьму.

В коридоре шум слышался еще отчетливее. Казалось, особняк вот-вот рухнет.

Проснулся не только Эббершоу, но и, судя по всему, все в доме. Он взбежал по лестнице на звук грохота и обнаружил, что века назад архитектор построил над его спальней широкую галерею с примыкающей второй лестницей. И здесь глазам доктора предстала удивительная сцена.

Слуга, привлекший внимание Джорджа накануне, отчаянно дрался с кем-то, кто оказывал очень упорное сопротивление. Он атаковал противника с поразительной яростью. Мебель летела во все стороны. Слуга беспрестанно бранился.

Поначалу Эббершоу решил, что дело в грабителе, застигнутом с поличным, но, когда дерущиеся переместились к окну, где рассеянный свет озарил фигуры, доктор вздрогнул от удивления, увидев лицо безобидного глуповатого Альберта Кэмпиона.

На лестнице уже слышались шаги, и спустя мгновение по меньшей мере половина гостей поместья топталась за спиной Эббершоу. Из толпы выступил Крис Кеннеди в роскошном халате.

– С добрым утром! Да тут дерутся! – В его голосе послышалось что-то вроде удовлетворения. Ни секунды не раздумывая, Кеннеди бросился разнимать этих двоих.