Из всех цветов человек по-настоящему хорошо различает красный, зеленые и синий. Остальные цвета смешиваются уже в голове18.
Идея «„здесь“ – не очень, но „там“ – будет гораздо лучше, если ты будешь делать то-то и то-то…» – не нова. Она взята на вооружение многими религиями.
Идея сама по себе, конечно, неплохая, но обладает значительным недостатком: проверить ее эффективность на практике, «пощупать руками» – никак невозможно. Поэтому гамма воззрений на эту идею распределяется по всей длине бесконечной прямой с противоположными полюсами притяжения.
На одной стороне говорит Тертуллиан, которому общественное мнение приписывает крылатую фразу:
«Credo quia absurdum est – Верую, ибо абсурдно»19.
С другого края вещают жесткие агностики, считающие видимый нами мир случайным сочетанием хаотических элементов, не имеющим какого-либо смысла.
Герой романа Р. П. Уоррена «Вся королевская рать» говорит: «Человек зачат в грехе и рожден в мерзости, путь его – от пеленки зловоний до смердящего савана». Да, уж, оптимизмуса не хватает…
Искатели, преисполненные самых благих намерений, ищут соединение «алгебры с гармонией». Они ищут «срединный путь», про который Горбачев когда-то любил говорить, что эта дорога – самая трудная. Он любил повторять слово «конвергенция», то есть «перемешивание», «слияние». Мол, материальный избыток Запада сольется с нашей духовностью, и будет всем счастье.
Насколько это оказалось иллюзией, и насколько «несоединимое не соединяется» можно судить по разности в отношении к Горбачеву «у нас здесь» и «у них там». А хотелось-то, ведь, чтобы было хорошо, и всем.
«Поверил Я алгебру гармонией», – эти слова Пушкин вкладывает в уста Сальери20, имя которого прочного ассоциируется с вероломством, обманом, предательством, подлостью, завистью и убийством.
Общественное сознание безжалостно к «благим намерениям». По общему представлению «best intentions – благие намерения» ведут не туда.
«Благими намерениями вымощена дорога в ад», – говорит хлесткая фраза, даже не смотря на то, что Сальери не только не имел никакого отношения к смерти Моцарта, но и был выдающимся музыкальным педагогом, среди учеников которого были Бетховен, Шуберт и Лист21.
Впрочем, не всегда все так грустно, как с Моцартом и Сальери. Последний опус Дэна Брауна «Происхождение» – очередная попытка придать глобальным вопросам научное обоснование.
Насколько получилось? У каждого читателя может сложиться собственное мнение. Мне кажется, вопросов осталось больше, чем ответов. Хотя написано интересно и читается на одном дыхании, как и все боевики научно-фантастического свойства.
Дэн Браун обратился к тем же вопросам, что Поль Гоген вынес в название одной из самых своих известных картин – «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?»
Интересно, что Гоген считал, что достиг пика самовыражения в этом произведении. То есть апофеоза творчества он достиг в постановке вопросов, а не в ответах.
Насколько Гоген рассчитывал получить ответы?
Наверное, не очень, если задумал покончить жизнь самоубийством после этой картины. Слава богу, не наложил на себя руки – и умер спустя пять лет в возрасте 54 лет, как бы воссоздавая картинку, увиденную принцем Сиддхартха: от проказы, бедности и депрессии.
Гоген стал одним из тех, кто своим примером показал, что вопрос о конечной цели может возникнуть только в контексте феномена времени.
Конечная цель для времени, которое конечно?
Ответ может быть таким же искусственным, как и сам вопрос, порожденный искусственно созданными условиями.
Проблема смысла жизни каждого отдельного человека и человечества, как биологического вида возникает тогда, когда время утекает сквозь пальцы, как песок.