И вновь им встретился добрый человек, взял их на воз с собой. Хозяин ехал тихо, на паре волов в поле, убирать хлеб.
Обдумав всё, что рассказали ему парни, он сказал:
– Как я понимаю, и как будет правильно, вам надо где-то перезимовать. Всё осмотреть, разузнать. И потом, ранней весной в обратную дорогу!
У Ефима жар прошёл по телу. Не может быть, что цель достигнута!
В поле было жарко. Нагрузили мужику телегу и поехали в русское село. Называлось оно Теплоключенское.
Мужик показал где находится волостной начальник и удалился.
Встретил их деловой мужик интеллигентного виду, вежливо, с добрыми словами. Выслушал и отвёл по дворам. Хозяевам сказал:
– Вот, если вам надо работников, берите. Пусть они у вас трудятся, а весной соберёте их в обратный путь. Таким парубкам хозяева были рады. Их наперебой приглашали к себе на хлеба. И такая жизнь в далёком краю, но у соплеменников, была им не в тягость. Работа спорилась в руках, её было невпроворот.
Закончили возить хлеба, стали молотить, затем копать картошку. А зимой пилили в горах лес и свозили его в село на постройку домов и сараев.
Ефим всё подмечал, ни что не прошло мимо его глаз и ушей.
Так в хлопотах, заботе и работе прошла зима. Многое узнали парни, многое приметили, многому научились.
В общем, собираясь в обратный путь, это были уже зрелые, твердые, мужественные люди. Закалённые колючими ветрами, жарой и стужей. Борясь за свою жизнь прошли через тяжелейшие испытания.
Да и мудрость караван-баши была доброй наукой. Закалила их жизнь в походе, в борьбе с грабителями. Теперь это были не те простоватые, добродушные парубки из глухого села, а стойкие, повзрослевшие не по годам мужчины!
Караван-баши, как обещал, позвал парней в обратную дорогу. С ним веселее и надёжней.
Верблюды были нагружены. Ещё гнали скот и лошадей.
И как кстати были парни для Сулеймана. Он с нескрываемой радостью дал им три низкорослых, но резвых лошадки, и в путь!
Ехали обратно хоть и в ночных тревогах, но в довольстве. Днём на караван никто нападать не осмеливался, так как было много вооружённых охранников. А ночью нападали, и как шакалы выхватывали то лошадей, то скотину.
Месяца через два, после того как горы остались позади, караван повернул налево.
Сулейман уговаривал парней идти с ним дальше, на Ташкент. Обещал потом их отправить в большой русский город.
Но парни знали, что дама их ждут не дождутся родители и сельчане.
Стали прощаться с друзьями, обретёнными за время переходов каравана. Вспомнили кровавые набеги кочевников, как парни мужественно и смело защищали имущество караван-баши, как спасли ему саму жизнь.
Долго Сулейман не выпускал из объятий Ефима, расчувствовался, вынул из-за пояса револьвер Наган и вручил Ефиму со словами:
– Ты спас мою жизнь! Пусть этот револьвер спасёт твою!
Разве мог кто-нибудь тогда подумать, что этот револьвер спасёт многие жизни при обороне их будущего села.
Глава III
А между тем парней ждали дома так, что Пелагея, мать Ефима, выплакала все глаза. Втайне думала: – «Неужели не дождусь своего первенца. Сына статного, твёрдого и доброго с детства».
Плакала по-тихому, чтобы не заметил Никита Тарасович, а то беда! Скажет: «Что, живого хочешь похоронить!».
Пелагея верила, что Ефим жив. Но ни весточки, ни слуха не было с тех пор, как уехали парубки. Как в воду канули. Не спала глухими зимними ночами, ворочалась, вздыхала.
Никита Тарасович первое время покрикивал на Пелагею:
– Ты что, дурная? Мочишь дорогу сыну. Перестань, негоже так убиваться! Вон посмотри, Егор и не вспоминает про своего родного брата!
Потом Никита Тарасович слушая вздохи Пелагеи, сам уже еле сдерживался.