Лучше не рисковать! Терпеть или выкручиваться!

Что касается терпения… на сегодняшний день оно у нас уже иссякло. Мы тщетно пытались найти несколько копеек где-нибудь на улице, чтобы купить хлеб. Некоторое время мы бродили, уставившись глазами в землю. Однако на этот раз не повезло: нашли только две копейки. А ведь бывали случаи, когда находили по двадцать, как раз на буханку.

И мы придумали. Место для осуществления придумки было подходящее: в момент её возникновения мы находились недалеко от дома, где на первом этаже жил дедушка Гены.

– Давай свистнем хлеб у деда! – предлагает мой друг.

– Давай!

Мы, конечно, понимаем, что можно попросить хлеб у дедушки, и он, конечно же, поделится. Но так ведь неинтересно! И наша хрупкая мораль отступает перед удовольствием испытать острые ощущения.

Генка, как хорошо знающий местность, назначен разведчиком. К тому же, на правах родственника он не вызовет подозрение.

Мы подходим к окну дедовской квартиры. Окно хоть и на первом этаже, но высоко. Наклонившись, я подставляю Генке плечи, и таким образом он залезает на подоконник и толкает окно, которое, нам на радость, открывается. Приятель тихо спрыгивает в комнату, на цыпочках подкрадывается к другой и видит, что дед спит. Тогда Генка подбегает к окну, докладывает, подаёт мне руку, мгновение – и я в квартире. Крадучись, добираемся до кухни. Целая буханка свежего чёрного хлеба, только что принесённого из булочной, лежит на голубой пластмассе буфета. Мы хватаем её и, испытывая чувства уже не разведчиков, а профессиональных грабителей, кидаемся прочь.

Саша Каранов, Глеб Сухоруков, Дима Ермишкин.

Выпрыгнув из окна, скрываемся за углом дома, делим буханку пополам и тут же набрасываемся на неё. Всю сразу съесть не удаётся, но то, что осталось, пригодится – впереди целый день.

После такого подкрепления появившуюся силу нужно как-то использовать, и нам приходит в голову устроить облаву на подвальных кошек. Ничего плохого, конечно, мы не собираемся им сделать, но вдруг шугануть этих милых, загадочных животных всё же забавно.

Дверь в подвал заперта. Лезем через узкое подвальное окошко. Кое-как протиснувшись, прыгаем вниз. Скоро наши глаза привыкают к темноте, и мы видим, как там сыро. Вчера прошёл дождь и, наверно, поэтому здесь лужи.

Мы замечаем сидящую в углу кошку. Подходим. Из моей руки падает кусок недоеденного хлеба, кошка тут же хватает его и исчезает.

Острая боль вдруг пронизывает меня. Что это? Неужели змея?

Я в страхе смотрю вниз. Ура, не змея: я наступил на большой полукруглый осколок бутылки, валявшийся на полу. Так как я был в сандалиях, осколок не поранил ступню, но зато повернулся и острым, как копьё, концом со злостью вонзился мне в ногу чуть повыше. Кровь потекла, как горный ручей.

Прочь отсюда! Генка помогает мне вылезти из окна, потом выбирается сам, и мы вновь идём к его деду – его дом рядом. На этот раз мы заходим к нему не через окно – через дверь. Дед уже не спит.

– Где же тебя так угораздило! – хрипловатым голосом, укоризненно и в то же время с жалостью произносит дедушка, не похожий на сказочного деда: без бороды и палки, довольно молодой на вид.

Вздохнув, объясняем.

Дедушка достаёт из шкафа белую тряпицу, отрывает от неё кусок и туго, как следует, забинтовывает мне ногу. Кровь останавливается.

– Надо к врачу сходить, – говорит дедушка, а то заражение может быть.

Про исчезнувшую буханку он не вспоминает. Наверно, не подозревает нас. А может быть, ещё не знает?

Мама, когда вечером, после работы, узнала обо всём, чуть не упала в обморок и тут же повела меня к хирургу.