- Тиррей, ты что!.. – начал младший, но старший брат остановил его жестом.
- С этого дня, - продолжал Тиррей, - ты не получишь ни от отца, ни от меня ни единой монеты на содержание. Посмотрим, через сколько дней ты запоёшь по-другому.
Лавейну это, по-видимому, очень понравилось, потому что он сразу забыл возражать и ухмыльнулся во всю ширь лица.
- Через месяц прибежит, - пообещал он и похлопал брата по плечу. – Это ты хорошо придумал. Привыкла сидеть у нас на шее, отец избаловал её. Теперь пусть узнает, что такое – настоящая жизнь.
11. 5-2
- Уезжаем, - сказал Тиррей брату, и они вышли, не оглянувшись на меня.
Через некоторое время в коридоре раздался недовольный голос Кередига: «Как? Почему?», - но потому стало тихо, и я осмелилась выглянуть.
Ни братьев, ни моего несостоявшегося жениха не было видно.
Что ж, если они уберутся из этого города, я точно плакать не стану. И если больше никогда их не увижу, тоже не расстроюсь.
Уже осмелев, я пошла по коридору, попутно разглядывая вышивку на кушаке, доставшемся мне от прежней Элейны.
Миленько, простенько. Стежки хорошие, ровные, но понимания мало. Шерстяные нитки, которыми была сделана вышивка, сами по себе без блеска, почти матовые, а если класть их вразброс, не соблюдая направление стежков и – что самое важное – сторону скручивания, то получается тускло. Ниточка у нас – что? – скрученная. Когда вышиваешь, то – что? – надо следить, чтобы скрутка была всегда в одну сторону. А тут… Я поднесла конец пояска к поближе к глазам, чтобы рассмотреть чужую работу.
Ну да. За такое у нас поставили бы тройбан с натяжкой. Но настоящая Элейна, видимо, развлекалась вышивкой. Жила за счёт братьев, могла себе позволить. Но зато и братья могли в любой момент потребовать от неё выйти замуж или в монастырь уйти. И попробуй не послушайся, под угрозой прекращения содержания. Эх, Леночка, Леночка, наломала ты дров, а мне теперь расхлёбывать… Вернее, заварила ты кашу, а мне теперь разгребать… То есть… Всё. Главное – я поняла, а остальное неважно.
Незаметно для себя, я свернула к той самой башне, где находилась рабочая комната Элейны. Вернее, мне казалось, что я шла в комнату, где меня ждали Леонелла и Люнета, но каким-то образом передо мной вдруг появилась открытая галерея, откуда можно было увидеть весь город и окрестности.
При дожде всё вокруг выглядело совсем не так живописно, как в прошлый раз. И почему я решила, что тут чудное, красивое место? Всё серое – небо, река, холмы. Даже стены города, выложенные из белого камня, из-за ливня казались грязными. И тиной несёт так, что хоть нос зажимай.
Я подумала, что оставила книгу на столе, как она и лежала, а надо бы спрятать. Если её стащат или порвут, то как я вернусь домой? А братцы были настроены очень не по-доброму. Вдруг напакостят? Хоть служанки и говорили, что в комнату с волшебным зеркалом никто не заходит, но лучше подстраховаться. Тем более там и дверь не запирается.
Зайдя в рабочую комнату Элейны, я первым делом раскрыла книгу на седьмой странице, сделав ещё одну попытку вернуться в реальный мир, к нормальной жизни. Попытка не удалась, я со вздохом сожаления закрыла книгу и огляделась. У стены стояли несколько сундуков, и в один из них я и решила положить книгу. Всё не на виду будет валяться.
Сундуки тоже были без замков – то ли здесь никто не воровал, то ли Элейна была очень легкомысленной особой.
В одном из сундуков я обнаружила прекрасную бархатную ткань – отрезы чёрного, пурпурного, тёмно-синего цвета. Дорогая, наверное. Вряд ли в Британии времён короля Артура умели делать бархат. Завозили с востока, поди. А здесь… Я посмотрела на вышитый поясок.