Дозвониться до госпожи Хонг оказалось несложно. Если Корнеев, неподвижно лежащий в царстве Мазура, выглядел старше пятидесяти двух, то его бывшая, напротив, намного моложе своих пятидесяти. Гладкое миловидное лицо, аккуратно уложенные пепельные волосы и странно тусклые глаза. Она сдержанно поздоровалась, внимательно выслушала. Безрадостные новости о бывшем муже ее нисколько не удивили. Но она согласилась дать показания и, немного поколебавшись, назначила встречу через час в известном кафе в центре города.

После встречи Карев вернулся в отдел в крайне мрачном расположении духа.

– Паша, у тебя все хорошо? – спросила Соня, когда он уселся в свой отсек прямо напротив нее.

Кроме их двоих в отделе никого не было – остальные разъехались на задания.

– Я знал, что от этого дела надо ждать неприятностей, но не предполагал, что так скоро, – процедил Павел.

– Что случилось-то?

Он нервно сглотнул, прежде чем ответить.

– Какие все-таки козлы бывают на свете!

– Ну это не новость, – Соня подкатилась в кресле поближе. – Давай, рассказывай. Полегчает.

– Да что тут рассказывать? Пошел на встречу со свидетельницей. Женой этого бомжа. Бывшей. Она сама назначила в кафе. Короче, беру у нее показания. И тут вдруг вваливается косоглазый жирдяй и начинает орать на меня!

– Что за жирдяй?

– Ее нынешний муж. Он отслеживает ее перемещения и решил, что я – любовник и у нас тайное свидание!

Соня захохотала.

– И как, тебе удалось его разубедить? – спросила она, отсмеявшись.

– Нет.

Еще один взрыв хохота. Соня смеялась так задорно, что Павел и сам невольно усмехнулся.

– Она хоть молодая?

– На двадцать лет меня старше!

– Ого! А муженек, оказывается, знает толк в ревности! Был скандал, значит?

– Чудовищный. На виду у всех. Нас в итоге выперли из кафе и занесли там в черный список. Вот скажи, почему мы должны проводить допрос там, где назначит свидетель? Почему мы не можем вызвать его к себе, как полиция или Спецконтроль?

– Потому что мы не полиция и не Спецконтроль.

Карев замолчал, мрачно глядя перед собой.

– Да ладно, Паша, неужто тебе не доводилось встречать неадекватных типов?

– Доводилось, конечно. Понимаешь, дело не в том, что он сыпал ругательствами и угрозами в мой адрес. Я видел ее реакцию. Я прикоснулся к тому аду, в котором она живет все время. И это… до сих пор оставляет неприятный осадок. Уверен, что муж ее бьет и унижает.

– А он и впрямь козел, – Соня перестала улыбаться.

– Не знаю, зачем такое терпят? Наверное, ради детей. Или денег. Он богатый.

– Привет всем! – в отсек зашел старик Семеныч. – Кто богатый?

– Да там, один козел, – ответил Карев, нахмурившись. – Это мы так, болтаем о жизни. Ладно, мне пора обрабатывать запись. Всем мое почтение!

Он нажал кнопку под столом, и его отсек мгновенно отгородился стенами от окружающего пространства офиса. Карев подцепил ногтем инфокольцо и вытащил его из уха. Осталось вставить в разъем компьютера и прослушать интересующие фрагменты. Обычно Павел полагался на свою память, но в этот раз после нервотрепки, устроенной господином Хонгом, он не был уверен, что все хорошо запомнил.

Карев перемотал начало интервью, где госпожа Хонг рассказывала про то, как познакомилась с Корнеевым после его демобилизации, и про их свадьбу. Включил воспроизведение.

Раздался глубокий женский голос:

– …Первое время было еще кое-как. Потом родился Игорек, и стало совсем туго. Знаете, нищета угнетает. Весь день сидишь с ребенком, готовишь еду, придумывая, как растянуть одну курицу на три дня или высушить использованные памперсы… А муж приходит ночью, вымотавшийся, мрачный, буркнет что-нибудь, проглотит ужин и спать валится. И так каждый день. И, главное, винить-то некого. Кроме, разве что, ипотеки этой. Ваня действительно выкладывался. Работал в две смены и по выходным. Иногда приходил таким усталым, что засыпал прямо на кухне, сидя за столом. А денег все равно хватало впритык. Но еще можно было надеяться, что, вот, Игорек подрастет, отдадим в ясли, я пойду работать, Ваня подыщет местечко получше… Простите…