Или все-таки не стоит? Что, если, наоборот, силы, враждебные дознанию, воспользуются этим и раздуют скандал?
Впрочем, он все равно не пройдет комиссию…
– Привет! Как ты сегодня рано…
– Петрович отпустил.
– Ой, как же ты вымок, бедняжка! Я же тебе зонтик давала.
– Прости. Забыл на работе. Ничего, сейчас обсохну. Как там… мой портрет поживает?
– Сейчас увидишь. По-моему, удался!
Дело Корнеева
В этот раз дознавателю Кареву достался бомж. Что, откровенно говоря, совсем не вдохновляло. «И по каким помойкам мне теперь придется шастать, чтобы отыскать свидетелей? – невесело думал он. – И в каком они будут состоянии?»
А еще, как назло, процедура «знакомства», с которой начиналось дознание, выпала на дежурство Мазура. Лысый коротышка любил поиздеваться над дознавателями, пока вел их между столов с телами к новому подследственному. Выслушивая колкости Мазура, Карев внешне сохранял невозмутимость, но внутри у него все кипело. «Знакомство» должно психологически помочь дознавателю в дальнейшем вести беседы со свидетелями, но для Павла она была самой неприятной из обязанностей, особенно если приходилась на смену Мазура.
– Ну вот он, твой голубчик, – сказал смотритель, вальяжно подходя к одной из коек. – Корнеев Иван Сергеевич собственной персоной. Любуйся!
Павел подошел и внимательно посмотрел на лежащего под капельницей пожилого мужчину с изможденным небритым лицом синюшного оттенка.
– Перепил, – заметил Мазур. – Алкогольная кома.
Карев развернулся и вышел. От этого дела он ожидал неприятностей, но даже представить не мог, насколько серьезными они будут.
Подследственный-бедняк – редкая птица в Предпоследнем дознании. Не то чтобы богатым отдается предпочтение, просто у тех с медобследованием получше. Инфаркт, инсульт – и тут же имплант сообщает куда следует. А без импланта… кто знает, сколько времени может пройти?
Кома – лишь последняя ступенька на пути к смерти, и сам по себе организм на ней долго не задерживается. Да и окружающие не всегда умеют отличить коматозника от мертвеца.
Как раз это и случилось с Иваном Сергеевичем Корнеевым. При патрулировании сержант полиции Хузин заметил двух бездомных, которые несли тело третьего. «Хоронить», – как они сами объяснили. Сержант заподозрил убийство и задержал «процессию». Только спустя час прибывший судмедэксперт определил, что Корнеев на самом деле жив. Точнее, в коме. Четвертой степени. Как знать, если бы к нему вызвали врача чуть раньше…
Впрочем, теперь-то уж что?
Сидя в отделе, Карев знакомился с официальными документами, по которым можно было узнать историю Корнеева. Он родился в семье рабочих пятьдесят два года назад. Поступил в армию. Служил в десантуре, затем оказался переведен в состав спецподразделения на Луну. Участвовал в бою за базу Казам-3. Был ранен. Демобилизовался в звании ефрейтора. Женился, в браке родился сын, который в возрасте года и трех месяцев умер от болезни. Спустя два месяца Корнеевы оформили развод. Дальше все пошло вниз. Работал охранником в отеле «Царская Гора», затем грузчиком, дворником, с 85 года – безработный. Год спустя выселен из квартиры за неуплату, переведен в малогабаритку химкинских трущоб.
После этого – никаких сведений. Будто человек выехал в другое государство. Или умер. Хотя он еще одиннадцать лет жил здесь, в этом городе.
Карев отправил запрос в Спецконтроль на выписку из личного файла бывшей жены Корнеева, и час спустя получил ее. После развода с Корнеевым Ольга Игоревна вышла замуж за бизнесмена Ву Хонга, в браке с которым родила двух дочерей. К счастью, она жила в Москве, и Павел решил начать опрос свидетелей именно с нее. Хотелось отложить тот момент, когда придется искать по помойкам свидетелей последних одиннадцати лет жизни Корнеева.