– Что за нервозность, Жулик? – спросил он, останавливаясь. – Дичь чуешь? Здесь могут быть только кошки, вороны и крысы, которых ты высоколобо презираешь, так что успокойся.

У Юрия Петровича по смерти жены вошло в привычку говорить с Жуликом. Пёс посмотрел на хозяина умными глазами, рванул к месту, которое он только что пометил, и тщательно обследовал пространство между гаражами. Недоуменно покачав головой, Юрий Петрович повернулся к собаке спиной и пошёл назад. Жулик, приостанавливаясь и оглядываясь, рванул за хозяином.

Маршрут их прогулок всегда был одинаков. Они шли к детскому саду, огибали его, выходили на дорожку между домами, которая вела к пустырю, засаженному старыми тополями.

Юрий Петрович брёл погружённый в свои невесёлые и тревожные мысли, давление у него прыгало, сердце покалывало. Мысли эти были о внучке Юлии, которой требовалась операция на сердце. Два последних года они с дочерью жили тревожно: на операцию нужны были деньги, а их не было и не предвиделось, пенсия Юрия Петровича и зарплата дочери уходила на дорогостоящие лекарства для девочки. Осенью этого года, по окончанию дачного сезона, он продал за смешные деньги свою старенькую дачу, а они быстро разбежались на врачей и дорогостоящие препараты.

Муж Екатерины три года назад ушёл к другой женщине. Он не принимал никакого участия в судьбе свой дочери, отгородился стеной молчания. Единственным оставшимся выходом из создавшейся ситуации была продажа квартиры, и Юрий Петрович с дочерью на семейном совете решили это сделать. Месяц назад Юрий Петрович связался с агентством недвижимости. Риэлторы нашли приемлемый вариант размена его трёхкомнатной квартиры на однокомнатную с доплатой, которой вполне должно было хватить на операцию и на послеоперационный период. Сегодня Юрий Петрович ожидал покупателя, который должен был прийти для осмотра квартиры.

Жулик подбежал к ограде детского сада, понаблюдал за детьми и радостно побежал через сугробы к пустырю, где принялся бегать и кувыркаться в снегу. Обычно здесь Юрий Петрович встречался с жильцами квартала, которые выгуливали своих собак, но сегодня день выдался безлюдный, наверное, из-за мороза и наскоками срывающегося ветра. Он прислонился к дереву, закрыл шарфом рот, болезненно ныло под левой лопаткой, и он испугался, вспомнив, что такая же боль у него была перед инфарктом. И тотчас с ужасом подумал о том, что может внезапно умереть, не оформив сделку по обмену квартиры, и тогда дочери придётся испытать на себе волокиту, связанную с вступлением в наследство, с разными юридическими формальностями, которые обычно возникают в таких случаях. Сейчас же, как никогда, был дорог каждый час: немецкие врачи постановили, что время поджимает, а операцию желательно сделать в самое ближайшее время. Юрий Петрович в который раз принялся корить себя за то, что не подсуетился заранее и не переоформил квартиру на дочь.

Он стоял у дерева и думал об этих неприятных вещах, совсем забыв о собаке. Очнувшись, он рассеянно поискал её глазами и увидел, что она стоит у дома, виляет хвостом и обнюхивает вентиляционное отверстие в цоколе дома. «Крысы, – решил он, – охотничий инстинкт ещё жив у Жулика».

Он позвал собаку, она обернулась, но осталась на месте и принялась скрести лапой кирпич, всунутый в отверстие. «Что-то здесь не так», – подумал Юрий Петрович, чувствуя, что боль под лопаткой усиливается. Он достал тубу с нитроглицерином высыпал на руку таблетки, кинул одну в рот. Через несколько секунд препарат подействовал, болезненно запульсировала кровь в висках, но боль под лопаткой совсем не ушла.