– Товарищ майор, – встретил меня докладом Кузнецов, – 30 снарядов с картечью и сорок два бронебойных. Больше не осталось.

– Чёрт! А мне казалось, что больше должно быть…

– Не…, все собрали. Двадцать четыре лотка и всё.

– Да…, особо не повоюешь, – разочарованно покачал головой, но с другой стороны – чего жаловаться!? При таком бое, подбито и выведено из строя несколько танков, а в расчёте даже раненых нет. Приказа об отступлении не было, но и так понятно – ещё пару часов и мы окажемся в полном окружении. А там – либо гибель, либо плен….

– Взяли, покатили пушку к машине, – через пять минут усилий мы выкатились к поляне, где вокруг мотоцикла копошились Селиванов и Волегов. Пожилой дядька ездовой с погибшей пушки горестно сидел около убитых лошадей, а Брестские красноармейцы таились в плотных зелёных кустах по обе стороны лесной дороги и напряжённо смотрели в направлении входа в лес со стороны деревни.

Надеялся, что в кузове машины всё-таки найдутся лотки со снарядами. Но бегло осмотрев кузов, к сожалению, кроме наших вещей, привязанных бочек с горючим и трофеев, ничего не было.

Взяв с собой Волегова, который просто сроднился с немецким автоматом, отдав свой ППШ Уфимцеву, мы выдвинулись к недалёкому противоположному краю леса на разведку. До деревни Федьковичи было около километра и выглядела она не очень, горя и пятная серым и чёрным дымом чистое небо в нескольких местах. На дальней от нас окраине шёл и гремел нешуточный бой. А слева на дороге стояла немецкая колонна, ожидая конца боя. Так что здесь не пройти и незаметно обогнуть деревню из-за открытых полей тоже нельзя. Прошли совсем немного вдоль опушки, не выходя из леса, вправо и с южной окраины леска тоже открылись поля. Правда, в двух километрах от нас виднелся лес, и по прикидкам в несколько раз больше нашего. И немцев в этой стороне пока было не видно. Чем мы и воспользовались, не дожидаясь темноты. Забрав с собой ездового с погибшей пушки, бросив мотоцикл за неимением среди нас мотоциклистов, но забрав с него все трофеи, в том числе и пулемёт с патронами, мы нагло выскочили на машине из лесной чащи и без препон достигли следующего леса.

Поплутав по лесной чащобе, через час выехали на южную окраину леса и разочарованно оглядели новые огромные пустые пространства полей, среди которых виднелся только один хутор и тот тихо горел, скорее всего разбитый немецкой авиацией. Я-то спокойно смотрел на всё это, зная, что дальше будет всё хуже и хуже, но вот лейтенанты и бойцы слегка приуныли, всё-таки надеялись увидеть мощные, подходящие резервы Красной Армии.

– Кто у нас любитель лазить по деревьям? – Серьёзно спросил спрыгнувших с кузова бойцов и после недолгого молчания и переглядывания, откликнулся невысокий Сиротин, – давайте я попробую….

– Залазишь и смотришь – где большой лес, – напутствовал его у самой высокой, но старой, раскидистой берёзы на опушке. Сиротин кивнул, зачем-то поплевал на ладони, подпрыгнул до толстой ветки, мощным рывком подтянулся и дальше довольно шустро полез к далёкой верхушке, где вскоре закачался на опасно прогнувшихся тонких ветках.

– Товарищ майор, – донёсся сверху голос Сиротина через минуту и ткнул рукой в восточном направлении, – вон там…, только далеко, виден большой лес.

Я невольно даже встал на цыпочки, чтобы увидеть этот желанный большой лес, но не увидел. Значит он за горизонтом и до него километров 7-8 и всё чистыми полями.

– Что ещё видишь?

Сироткин неуклюже повернулся среди веток в другую сторону, негромко матюкнулся, чуть не сверзившись вниз, и радостно закричал: – Товарищ майор, а вон там тоже большой лес и совсем рядом. Километра два-три… И там ещё дальше ещё один лес…