Немцы на поле тоже уже разобрались с ситуацией. Часть танков ввязалась в бой с батареей сорокопяток, а другая половина шла в мою сторону. И не только шла, но и активно стреляла. Я уже сделал около двадцати выстрелов после первых удачных попаданий и теперь никак не мог остановить бронированные машины. Злился, матерился, видя, как мои снаряды с пронзительным визгом рикошетили в разные стороны от лобовой брони атакующих танков. Переносил точки прицеливания на смотровые щели механика-водителя и стрелял. Понимал, что от попадания моих снарядов немецким танкистом внутри приходилось совсем не сладко. Но остановить не мог. Сбил с ещё одного танка гусеницу, что в целом ничего не изменило. Танк хоть и остановился, но продолжал стрелять. Нас бы уже давно урыли танковым огнём, но мешал толстый отвал земли на краю канавы и танковые снаряды либо попадали в бугор и нас накрывало тучей вскинутой в верх земли, либо снаряды уносились чуть выше и улетали в лес, где бессильно разрывались, ломая деревья. Беспокоила меня ружейная и автоматная трескотня в лесу, где видать лейтенант со своими бойцами вступил в бой с мотоциклистами. В довершении всего нас накрыли с миномётов. Сразу же прямым попаданием накрыв расчёт 76 мм пушки. Где ещё и боеприпасы с детонировали и от знатного взрыва на нас с пол минуты падала земля, ветки и другой лесной хлам. Нам пока везло. А после, всё-таки, подбития ещё одного танка, немцы стали отступать к колонне, а я прекратил огонь.

– Хватаем пушку и быстро оттаскиваем в глубину леса…, – резко скомандовал и все дружно навалились, покатили пушку по лесной дороге в глубь леса. Команда была подана вовремя и мины стали падать на пустую позицию. Я уже забыл о стрельбе в нашем тылу, но о ней, как только отдышались, напомнил прибежавший возбуждённый боем Волегов с немецким автоматом, сходу выпалив.

– Товарищ майор, немцев уничтожили. Потерь не имеем. И во… Трофей, – затряс радостно автоматом.

– Мотоциклисты что ли?

– Ага. Один мотоцикл и три немца. Там ещё пулемёт и мотоцикл целый…, – Волегов в азарте от удачного боя просто танцевал на месте и готов сейчас идти в атаку хоть на чёрта.

– Молодец, лейтенант, но давай возвращайся обратно и прикрывай нас с той стороны.

Волегов умчался, а я отдал распоряжение: – Кузнецов остаёшься здесь старшим, а я, – быстро огляделся и ткнул пальцем в Белова, – с ним пойду на опушку и гляну, как там обстановка и та батарея?

Пригнувшись, осторожными перебежками, осторожно прошли влево от нашей позиции метров триста и залегли в густых кустах. На поле продолжали дымиться подбитые танки, около двух суетились танкисты, споро натягивая гусеницы. Ещё несколько немцев парами, на носилках, трудолюбиво тащили раненых к низкой санитарной машине. По шоссе пока ещё медленно, но всё-таки двигалась в восточном направлении основная колонна грузовиков, набитая пехотой, не встречая сопротивления. В стороне батареи сорокопяток, изрытой воронками, движения никакого не наблюдалось, лишь в одном месте подымался жидкий дым. Да и периодически разрывались мины. Минут пять понаблюдав, мы вернулись к пушке. И тут обнаружилось: пушку мы в лес утащили, а вот про снаряды забыли.

– Чёрт побери! – Вырвалось с досадой. Прислушался и мне показалось, что миномётный огонь ослаб и сейчас был больше похож на дежурный, методический огонь. И то только по нашей позиции. По позиции 76 мм пушки огонь не вёлся, потому что там до дороги было около 200 метров и осколки или случайные мины могли долететь до шоссе.

– Кузнецов, я сейчас проберусь к 76 мм пушке. Гляну там. А ты на нашу позицию и собери оставшиеся снаряды, но только будь осторожен…, – опять же с Беловым, короткими перебежками, направились на разбитую позицию. Последние метры пришлось передвигаться ползком. Дорога была совсем рядом, гудели двигатели немецкой техники, изредка доносились сквозь рёв техники и голоса немцев. Открывшиеся картина удручала. Завалившаяся на бок и полу засыпанная землёй кургузая пушка, щедро разбросанные от сильного взрыва разбитые ящики от снарядов и сами не разорвавшиеся снаряды, разорванные и окровавленные тела артиллеристов. Проползли с Беловым по всем телам, собрав документы, и уползли обратно в лес, где поднялись и направились к своей пушке.