– Каша, омлет, салат – выбирай сама.

– Тогда мне омлет и салат… и кофейку.

– А мне бы гренки, мам, – в кухню вошла Настя.

В августе она явно преобразилась, даже купила себе новую одежду. С утра она теперь подкрашивала ресницы и губы.

– Лиза где?

– Я здесь, Софья Степановна. Мне чай и кашу.

Лиза присела за стол, рядом с Наташей.

– Итак, девочки. У меня к вам ко всем вопрос. Как я поняла, вы весь этот месяц общались с Евгением, знаете о его планах, делитесь друг с другом, но мне ничего не говорили. Я немного обиделась, предупреждаю. Я сама буду его искать, и искать тех, кто мешает строить храм.

– Мам, мам, не надо, – Настя явно испугалась.

– Дорогая моя, ты собралась подрабатывать по выходным, а мне не сказала. Наташа знает, где Женя, но не говорит, а Лизе докладывает Собакин. И что, мне делать вид, что меня это не касается?

– Я вам всё сказала, что знаю. Паша больше ничего не говорил. Я всё время занята, мне некогда даже позвонить, – залепетала Лиза.

– Но ты Наташе позвонить успеваешь. Вам всем спасибо за поздравление, рада была повидать, но ешьте и до свидания, мне нужно в музей.

– Софья Степановна, зря вы так…, – начала говорить Наташа, но Софья вышла из кухни.

На ходу снимая фартук, Софья Степановна едва сдерживала слёзы. Фартук она бросила на диван, надела туфли и вышла из дома. Никакой большой обиды у неё на девушек не было, скорее досада на саму себя. Где-то за её спиной делаются интересные дела, а она тихо сидит в своём музее, как клуша. Тем более было жутко интересно – где же прячется Женя.

Чтобы начать поиски, она решила взять себе в помощники Владимира Сергеевича. Профессор со многими был знаком, и уж точно поможет ей из личных симпатий.

Знакомый автобус подъехал вовремя. Софья Степановна зашла внутрь и сразу увидела сидящую на кресле Клаву.

– О, родственница, привет! – засмеялась Клава. – Садись, место свободно.

– Доброе утро, Клавдия.

Софья Степановна присела рядом с Клавой, но разговаривать не собиралась.

– Что, жених потерялся?

– С чего ты взяла?

– Приехал бы, так ты бы в автобусе не ехала.

– Клава, чего ты стала такой прозорливой? Какой он жених. Ему просто скучно стало, стареет.

– Ой, скучно. Он, когда последний раз приезжал, но весь на нервах был…

– А когда он приезжал?

– Неделю назад и был. К тебе не зашел?

– Нет. А зачем он приезжал?

– Бумаги какие-то у мэра взял, в церковь ходил и к старцу.

– К старцу-то зачем?

– А то ты не знаешь, зачем к нему ходят. Между прочим, старец наш дальний родственник. Двоюродный брак дедушки Жениного. Или троюродный, не помню.

– Да у нас тут все родня, – ухмыльнулась Софья.

– Сонь, а профессор ваш интересный мужчина. Не сватался ещё?

– Клава, ты-то куда?

– Смотри, я Женьку сильно люблю. Лично мне Семён нравится, такой умный и обходительный. Часто ко мне заходит, рассказывает много интересного, о Москве рассказывает. Мы с ним чай пьём…

– Вот, значит, где собака зарыта. Смотри, Клава, сама замуж бы не вышла раньше всех.

– Нам, Сонечка, без мужиков никак нельзя. Плохо нам без них. Придёшь домой – а там тишина. С кошкой разговариваю, а она отвечает.

– Приехали, Клава. Ты Жене передай, если увидишь, чтобы меня не боялся, я всё понимаю.

– Он сказал, что пока не сделает, что обещал, к тебе не пойдёт. Гордый он. Уехал тогда в Москву, чтобы не видеть, как ты счастливо с мужем живёшь. Сильно тебя любил.

Софья уже вышла из автобуса и ждала, что спустится Клава.

– Клава, прости за правду, но его так увлекли деньги, что эта любовь посильней будет. Без выгоды он ничего никому не сделает. Это же закон бизнеса…

– Вроде умная, а дура.