– Чай с мятой, – Айзек в первый же день поставил чай у кровати. – Поможет с тошнотой.

Остатки детского воспитания, хотели сказать «спасибо», но горло сжалось. Странно – в системе я знал всё, мог поддержать любую беседу. Теперь же простейшие слова застревали где-то между мыслью и голосом.

– М-м… – промычал я, чувствуя стыд за свою беспомощность.

– Ничего, – он поправил занавеску на окне. – Папа говорил, что вы не можете говорить. Я Айзек, если что понадобится, нажмите эту кнопку.

Я кивнул, благодарный за отсутствие расспросов.

Чай был невкусный. Понятно, что до идеально подобранного для меня НЭИ им не дотянуть, но всё равно можно было бы постараться лучше.

И конечно – я разбил эту чашку. Просто поставил её слишком близко к краю стола. В виртуальном мире не переживаешь за сохранность предметов – они восстанавливались за секунду, если надо. Здесь же… Осколки разлетелись по полу, остатки чая растеклись лужей.

– Так, спокойно, – Айзек уже был рядом с веником. – Первым делом – осколки. Только не вздумай ходить босиком!

Я стоял, парализованный простотой ситуации. На самом деле, если бы не реакция Айзека, я бы даже не понял, что это какая-то проблема.

– Держи, – он протянул мне веник.

Я не потянулся в ответ. Лишь смотрел на предмет без малейшего понятия, что это. В системе это не использовалось: бытовой жизнью занимался НЭИ, пока я находился сознанием в какой-нибудь реальности. А в детстве всем занимались роботы.

Заметив мой растерянный взгляд, Айзек замер. Но он быстро понял, что он впервые видел человека, для которого обычный веник был чем-то совершенно незнакомым.

– А, знаешь что? Я вижу, ты понятия не имеешь, как им пользоваться. Ладно, я уберу сам, но ты будешь мне должен.

Это происшествие с чашкой вгоняло меня в ещё больший страх. Если я умру, я не загружусь обратно. Любые последствия не откатить – как так можно жить? Нет сохранений и возможности переиграть, увидеть разные дороги выбора, последствий в будущем. Всё одноразовое – и это пугало до глубины души. Я никогда не думал о смерти так много, как в то время, не помню думал ли я о ней вообще до отключения.

***

Впоследствии Айзек помогал мне учить язык. Тогда я еще с трудом складывал простые предложения, делал долгие паузы между словами. Как позже объяснил доктор, это было связано с несколькими факторами.

Во-первых, за годы использования НЭИ нарушились связи между зонами мозга, отвечающими за понимание и производство речи: хотя теоретическое знание языка сохранилось в памяти, практический навык его использования был утрачен. Во-вторых, мозгу требовалось заново учиться координировать намерение сказать что-то и сами движения речевого аппарата.

– М-можно воды? – я указал на стакан, чувствуя неловкость от своей неспособности выразить простую просьбу.

– Конечно! – Айзек протянул мне стакан. – А почему ты так странно говоришь? В городе все так разговаривают?

– Н-нет… – я сделал глоток, подбирая слова. – В городе… мы не говорим… совсем.

– Как это – не говорите? – Айзек придвинулся ближе.

– НЭИ… передает… смыслы. Напрямую. Без слов.

– А как же истории? Разговоры?

– Все… через систему. Готовые… пакеты информации.

– Звучит интересно, а в симуляциях? – Айзек с любопытством смотрел на меня.

– А в симуляциях… физическое тело не говорит… только… виртуальное… по сути… говорит НЭИ… за меня.

Это было мучительно – иметь в голове четкое понимание, но не мочь его выразить.

– Тогда я тебя научу говорить и писать! – заявил Айзек. – А ты взамен будешь рассказывать интересные истории!

К тому же, когда я научился читать, меня поразило само переживание – чтение. Без НЭИ это совершенно другой опыт и чувства. Не понимаю, зачем мы лишили себя этого – ведь это не похоже ни на что в жизни. Книги создавали в мозге невероятное количество образов и картинок, после чего ты погружался в размышления.