Я видел ее лицо, когда она обнимала как я уже понял мужа. Закрытые глаза и чуть трясущиеся губы, значит она плачет.

Значит по-прежнему помнит. Впрочем, такое не забыть... я видел, как сильно она желала нашего сына. Как улыбалась, поглаживая живот. Как проснувшись ночью, чтобы обнять ее, она не опускала с него руки. Я слышал, как она с ним разговаривала и выбирала одежду. В моей руке был телефон, но я ни разу даже не разблокировал его, делая вид, что занят. Я всегда смотрел на нее и успевал опустить глаза, чтобы не быть замеченным ею.

Зачем я так делал? Ответа нет у меня. Но она думала, что я ничего не замечаю. А я все видел своими глазами и не понял, что мы идем к катастрофе. Поэтому я жалею о том, что мои эмоции взяли верх над разумом.

Я бы отдал все, чтобы вернуться в тот момент, когда она задала вопрос о моем времени, проводимом вне дома. Но это сложно, взять и перестать быть собой. Или, например впустить в свою жизнь дальше, чем привык, другого человека.

Ничего теперь не исправить. Но если попытаться, то может быть я смогу попросить прощения. Если оно вообще нужно ей. Может она меня и не вспоминала ни разу. Точнее отделила память от меня, чтобы не мелькал.

«Наверное, и ребенок есть у нее», - пронеслось в голове черным по белому.

Зачем вообще я тут? Разве стоит сейчас нажимать на больное, если она счастлива, итак, ?

Начал сдавать назад, как она, вдруг стоя так же, как и до этого открыла глаза и посмотрела на меня, через мужское плечо. Немного испуганно. Потерянно.

Красивое, но заплаканное лицо исказилось в какой-то муке, и я дернулся вперед, открыв дверь.

Ее губы стали шевелиться, а после он посадил Веру в машину, и они уехали.

Телефон засветился на приборной панели, но я все так же сидел, неподвижно глядя на пустое место. Туда, где стояла она.

Повернулся, запомнил улицу, номер дома. И уехал, попутно ответив сестре, что приеду на ужин.

Внутри же, я решил, что нам нужно поговорить. Точнее, я бы хотел этого и того, чтобы она меня выслушала.

Вера

Кое-как провела последние два занятия, для девочек восьми лет. Благо удалось пока шла назад немного успокоиться. Хотя для полного успокоения мне понадобится больше времени.

Зачем так жестоко все? Опять эти муки, о которых чудом удается не вспоминать так часто как раньше это бывало. И вот снова.

Это не просто удар. Это насквозь рана с острием в виде пятиконечной звезды, чтобы вытащив обратно распотрошить меня так сильно, как только возможно.

Это даже не боль. Это ад. А он в нем полководец.

Я не винила его тогда. Сейчас хочу это сделать.

За то, что мне страшно от тех мыслей, которые приходят на ум. От той правды, которую я видела сегодня. Ведь я уже смирилась и снова вернулась обратно.

Я не хочу его видеть. Я не хочу знать насколько он счастлив... потому что я не готова быть искренней говоря о том, что я рада за него. Я не эгоистка, но не в данной ситуации, когда сама еле жива, я не готова. И не потому, что желаю бывшему мужу худшего, а потому что начинаю жалеть себя, чего делать очень боюсь и не хочу.

Собиралась в душ в раздевалке и перед этим, мельком зацепила себя взглядом. Шрам будто нарочно раскраснелся. Выделялся на моей бледной коже.

Игнат перезвонил как раз в этот момент, и я почти со слезами попросила его приехать за мной.

Оделась и побежала к нему. В тот раз, проходя через болото боли, я стремилась быть одна, но та же Надя мне этого не позволила и вытягивала из меня ее шипы, застрявшие глубоко внутри с Ирой вместе. В этот раз, я хочу рассказать. Ему. Я хочу, чтобы он был рядом, как и все эти годы. Я хочу, чтобы у нас все в итоге получилось. Чтобы попытаться это сделать.