Живот скрутило такой болью, как и почти семь лет назад, когда он уходил из больничной палаты, после того как я потеряла нашего малыша по своей глупости.

Глаза наполнились слезами, а рот открылся в немом крике, прикрываемый моей трясущейся ладонью.

Кадры мелькали передо мной холодными безжизненными снимками моей ломки. Темных ночей, полных слез и душевного метания. Вопросы «зачем?» и «почему?». Все выросло за мгновение, словно я не строила себя заново все эти годы. Рухнуло в ущелье прошлого, которое разинуло свою пасть и пожирало меня, ту, какой была я сегодня. Пожирало до той Веры, которую я оставила в палате, раненной и сломанной… одинокой…

Малышка, показавшаяся мне до этого пятилетней или шестилетней, оказалась старше немного, но это не суть.

Ведь они вошли под натянутый тент, и я рассмотрела эту невообразимо красивую девочку, когда она на меня глянула мельком. Я увидела в ней Глеба. Она… она была так на него похожа. Вздернутый, милый носик, голубые глаза, кудрявые, каштановые волосы.

Господи! Она так была вылитая он.

Он живет дальше. Он имеет своего ребенка, а я осталась на руинах той жизни с жутким шрамом на животе, в напоминание о том, что я никогда не стану мамой.

Глеб улыбнулся на ее очередную реплику и внезапно поднял свой взгляд на меня. Застыв во времени.

Разбивая к черту все временные рамки, обнуляя таймер в тысячи секунд от нашего начала и до этого момента.

Виновница и предатель!

Он и я!

Слишком чужие и далекие, но с одной болью пополам.

Он смотрел своими потрясенными глазами, на почти стонущую от воспоминаний и реальности бывшую жену. А я умирала снова и не верила, что способна на восстановление вновь.

Память самый коварный виртуоз боли. Избирательна и безжалостна.

Сейчас я не хотела видеть перед глазами его жестокий взгляд, в котором была твердость намерения, с которым он уходил из палаты тогда. Я не хотела слышать его слова. Я закопала это все огромной лопатой на заднем дворе проклятой памяти. А она взяла и нарушила мой покой.

Глеб стоял неподвижно какое-то время, а после его за руку дернула девочка возвращая внимание к себе и только тогда, когда гипноз его взгляда меня отпустил я вскочила на ноги и решила убежать.

Подальше. Так далеко, чтобы никто не нашел, но окрик остановил. Извинилась перед официанткой, оплатила свой заказ и все же ушла.

Повернула в противоположную сторону от школы и бросилась бежать.

Так долго неслась по улицам, пока мои легкие привыкшие к интенсивным тренировкам не начали болеть и сжигать изнутри.

Звал ли он меня? Остался стоять на месте? Ушел? Попытался позвонить? Счастлив?

Нет, я не хочу знать. Мне не зачем. Мне не интересно.

Это был крик не угасшей любви. Я больше не слышала стук сердца ни от одного мужчины, пусть и был у меня лишь Игнат после Глеба, но моя льдинка по-прежнему молчала. Не дышала.

Но и я больше не хотела никого впускать внутрь. Это причиняет большую боль. Зачем мне она?

Я стараюсь мужа во всем, но душу спрятала подальше, на всякий случай.

Эгоистично ли я поступаю, говоря ему о любви?

Мысли творили хаос в голове. Я скакала как теннисный мяч от одной к другой, а сама шла вперед. Неожиданно остановившись у работы Игната.

Может это та самая нить ведущая туда, где я однажды нашла какой-то покой и стабильность?

Обеденный перерыв еще не закончился, поэтому набираю его, но телефон не отвечает. Скорее всего оставил в офисе.

Иду в фойе, где прошу подсказать как найти мужа.

- Простите, но сегодня половина сотрудников на выезде по объекту с руководителями.

- Спасибо. До свидания.

Выхожу на улицу и не придумав ничего другого поворачиваю обратно в школу. Хоть и страшно. Будто он мое чудовище из детства. Но если подумать, так и есть.