Но сейчас ей, видимо, наплевать, что в коридоре толпятся охранники, она толкает меня прямо в грудь и продолжает обвинять во всех грехах.

— Если он умрет, это будет на твоей совести! — шипит она, беспокоясь о своем “кошельке”, а я же…. Я умираю от этой мысли.

Потому что, черт возьми, эта ненавистная женщина права.

Если с папой что-то случиться…. В этом буду виновата я!

Дверь спальни отца открывается, я замираю, когда оттуда выходит Дэн. Непривычно бледный. Даже серый. А следом за ним и врач, у которого в глазах вердикт.

16. Глава 16. Бездна.

Я тону. Тону в ненависти к себе, к тому, кого любила.

События последних двух дней убили во мне, все чувства. Уже нет слез, нет сил плакать. Кажется, осталась одна оболочка, с выжженной душой.

Сегодня похороны отца. Лариса стоит у гроба, вытирает непрекращающиеся слезы иногда переходящие в рыдания. Все выражают соболезнования ей, считая если она истерит, значит сильнее любит, значит ее горе сильнее моего и в утешении она нуждается больше чем я.

Я же, как болванчик, киваю головой,отвечая так на соболезнования, потому что сил отвечать у меня тоже нет.

Все происходящее кажется нереальным, словно это ужасный сон. Но увы, я знаю, что это горькая действительность и мое самобичевание не прекращается ни на минуту. А от осознания, что это я привела в нашу семью волка в овечьей шкуре, хочется удавиться.

Взгляды окружающих, направленные на меня, кажутся презрительными. Пытаюсь спрятаться от них, ухожу в дальний угол большой гостинной.

Несправедливо, что мой отец мёртв, а человек подтолкнувший его в лапы к смерти, жив!

Ненавижу! Господи, как же я ненавижу Дениса и себя вместе с ним. Бесит даже тот факт, что он спокойно, по привычке взял все в свои руки и руководил организацией похорон удаленно.

Людской гул, разрезал очередной всплеск Ларисиной истерики. Какой-то высокий, статный мужчина, легонько приобнимает ее, успокаивая.

Опускаю взгляд на папу, но не могу выдержать этого зрелища,потому поспешно отворачиваюсь. Возможно, Лариса с её обвинениями права, и лучше бы мне оказаться на месте отца.

Когда носы черных мужских туфель замирают напротив меня, я поднимаю голову, ожидая увидеть очередного соболезнующего.

— Рома? — с медленным узнаванием, словно я пробираюсь сквозь туманный заслон своих мыслей, произношу я, глядя на голубоглазого шатена.

— Если ты заучка, надеешься, что я плод твоего воображения, то сочувствую, — на его лице возникает мимолетная улыбка и он приобнимает меня в знак привествия. — Соболезную твоей утрате. Как ты?

Я неопределенно пожимаю плечами. Делиться переживаниями с другом детства и студенчества,с которым мы давно не общаемся, я не хочу.

— Не ожидала тебя здесь увидеть, — честно отвечаю я. — Твоя мама говорила, что ты продолжаешь развивать дочернюю компанию за границей.

— У тебя очень устаревшая информация. Я выстроил бизнес так, что он может функционировать без моего постоянного вмешательства. Поэтому я вторую неделю в России и пока планирую остаться здесь.

Хочу ответить, что это хорошие новости, но голос мужчины, следящего за таймингом похорон, возвещает:

— Дамы и господа, время последнего прощания.

Последнее прощение. О боже…. Это все какой-то гадкий страшный сон.

Толпа медленной рекой тянется к гробу. И мы вместе с ними. Лишь один человек нарушает этот строй. Человек идущий ко мне против «течения».

Дэн….

Ноги подкашиваются от одного взгляда на его ровное уверенное лицо. Воздуха становится критически мало.

Хватаюсь за локоть Романа, словно он мой спасательный круг.

— Пожалуйста, не пускай Дэна ко мне, — в тумане прошу я.