Сколько она будет ехать?!

Почти не дышу, ежесекундно отслеживая его состояние. Стал еще бледнее. Уже не стонет. Боже!

— Где пациент?! — Раздаются голоса, и кабинет отца тут же заполняют люди в синей униформе, а мы расходимся по сторонам.

Несколько минут.

Они добрались до нас за несколько минут. Вот в чем преимущества элитных поселков. Частные скорые, лучшие врачи и абсолютная конфиденциальность. Никакой глупой волокиты. Я уверена в их профессионализме, но не могу перестать нервничать. Дико боюсь за отца.

Он перестал двигаться.

Медики осматривают его, проводят манипуляции, кладут на каталку и тут же переводят его в его личную комнату, которая превратилась из спальни в больничную палату за последние полгода. Как аппаратов, включая дефибриллятор там только нет. На миллионы оборудования.

Папа давно чувствовал себя неважно. А когда стресс стал полностью противопоказан, то предпочёл совершенно отойти от дел и лишь иногда приход в компанию, проверяю отчёты.

Впрочем, он доверял Дэну. Разумеется, не так слепо, как я. Но он продолжал держать руку на пульсе и был в курсе всех дел. Самые важные решения, Дэн всегда согласовывал с ним.

Как же так вышло, что все это произошло? Произошло и стало опасным ударом!

Дэн предал не только меня, он предал нас! Вонзил нож в спину каждого.

А мне… мне дважды!

Какая же я идиотка….

— Освободите, пожалуйста, помещение. — просят медики, потому что следом за ними побежала не только я, но и вся орава людей, что были в доме. — Нам нужно работать.

Хочу остаться, но сопротивляться и воевать не смею. Я только хуже так сделаю. Пусть они сосредоточатся на отце, а не отвлекаются на мои препинания.

А я подожду И за дверью, и под дверью. Где скажут, там сейчас и подожду. Главное, чтобы они вытащили его. Все не может закончиться так!

Слезы обжигают щеки. Меня трясет, а пальца дрожат так, что не могу сжать их в кулаки.

Почему это все сейчас происходит? Одно за другим, как какое-то проклятие!

Чем я это заслужила?

Меня обманул самый дорогой человек. Использовал, чтобы все отнять у отца. За что? Почему? Как?

Как я могла быть так слепа и глупа, чтобы не видеть, что являюсь лишь пешкой? Как я могла тонуть и растворяться в его глазах? Как я могла так самозабвенно любить?

Гореть мне за это в аду, если с папой что-то случится.

— Дрянь! — кидается на меня Лариса, едва за спинами закрывается дверь. — Это все из-за тебя! Ноги раздвинула, мозг потеряла?!

Наносит удары словами один за другим. Но ее обвинения не больнее пощечины. Не ядовитей той ненависти, которую я испытываю сейчас к самой себе.

— Или это ты все придумала, хитрая стерва? Волчица в овечьей шкуре! Зачем ты это сделала?! — орет она, цепляясь острыми сильными пальцами за воротник моего платья.

Надо бы оттолкнуть ее. Надо заорать, что все не так. Что я не помогала своему мужу вонзать нож в спину собственного отца. Но и слова сейчас ей говорить не хочу.

— Лариса Михайловна, — нервничает охрана, видя, что пахнет мордобоем, но разнимать пока не решается.

Боже, они ведь сейчас даже не знают, на чью сторону встать.

— Ничего не хочешь сказать, дрянь?! — плюется Лариса.

Нет. Не хочу. Мне вообще плевать на нее. Потому что это не истерика влюблённая женщины, боящаяся потерять самого дорогого мужчину на свете. Хотя слово дорогое как раз таки подходит. Ибо — это истерика женщины, которая не представляет, как ей дальше жить без мужчины, который полностью во всём её содержал, исполняя каждую её прихоть.

Если бы она хоть немного любила отца, наверное, наши отношения сложились бы, иначе я бы. Может быть, я смогла бы закрыть глаза на то лицемерие и хамство, и даже на ее удивительную способность вести себя исключительно положительно, когда нас окружают люди, так и как настоящая стерва, когда мы остаемся наедине.