Расстояние между постройками было минимальным, примерно пять метров. Осмотревшись, я наметила железную антенну на крыше соседнего дома и, сосредоточившись, с первого раза смогла закинуть веревку и сделать петлю. Удача? А может, сами джелийские боги хотели, чтобы я поскорее совершила кару огня?

С центральной башни раздался грохот. Часы пробили полночь.

Время!

Кричащая шлюха высунулась из-за спины Лысоеда, и я одобрительно кивнула. Крик ее притих. Громила остановил свой бойкий темп, и между ними случилась короткая словесная перепалка. После шлюха поцеловала его и нагая поспешила, вероятно, в ванную, позволяя мне сделать свой ход.

Здоровяк уселся на кровать. Почесывая промежность, он лениво взял с тумбочки сигарету и закурил. Его лицо было таким умиротворенным…

Это выражение…

Я припомнила, как этот больной извращенец орал, разбивая мне лицо. Руки задрожали от гнева и предвкушения, нагревая веревку. Закрепив другой ее конец и убедившись, что натяжение достаточно крепкое, я содрала платок с головы. Пряди рассыпались по спине и стали колыхаться от слабого дуновения ветра. Перекинув платок через веревку, я разбежалась и, выставив ноги вперед, перелетела улицу, разбив окно квартиры Лысоеда.

Осколки тут же рассыпались по комнате. Голый эфилеан выронил сигарету изо рта и вскочил. Он выпучил свинячьи глазки. На лице громилы нарисовалось осознание того, кто именно почтил его визитом, когда он заметил мои красные волосы.

Кругом стоял запах пота и спермы, а блаженная тишина будто просила наполнить ее верещанием ублюдка.

– Сегодня я пришла к тебе не как портовая крыса, а как эфилеан огня.

Обнаженный мужчина оцепенел, как статуя, и от подобного вида внутри стало разливаться наслаждение.

– Пытка огнем – яркое зрелище. Ты будешь кричать, Шосс… визжать будешь, как свинья на скотобойне! Получают ли удовольствие извращенцы от собственных криков?

– У тебя нет причин, – тревожно промямлил Лысоед. – Я избил тебя, потому что это было наказанием, а не моим желанием.

В голове пронеслись сказанные им слова:

«…К твоему сведению: я буду и дальше душить слабаков. Трусы, бегущие в Кампус, будут стерты с лица земли, как позорные отбросы эфилеанского общества. Все! Эфилеаны должны жить в открытом мире, как нам положено по природным законам, и бороться с Бездной страха. Запомни это…»

«Не позволю… Ни за что не позволю тронуть беженцев!»

Температура в комнате подскочила. Раскаляя воздух, я заставила Лысоеда покрыться новым слоем пота – в этот раз уже не от пылких утех, а от пронзающего страха.

Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, я подняла голову и обратилась к ублюдку:

– Правильно делаешь, что не рыпаешься. Видно, ты действительно не так глуп, как кажется. А еще в тебе ведьминская химия. Спасибо шлюшке!

Он сжал кулаки, но не атаковал. Перед ним стояла не просто наемница, а остаток кровопролитной истории, потомок истинного гнева – эфилеан огня.

– Тела горят быстро, но я знаю, как продлить пытки на часы. За такое наемникам хорошо платят. Под конец ты будешь умолять, но есть шанс избежать мучений, – указав на его ноги, я приказала: – На колени.

Лысоед покорно опустился на дрожащих ногах, в то время как в моей голове продолжали всплывать отголоски его паршивых слов:

«…Я буду и дальше душить слабаков…»

Моя раскаленная рука схватила его за горло. Где-то в душе скреблось отвращение, но не за себя… это было чем-то большим – за целый подвид огня.

– Вы, элементалии стихий, всегда презирали огонь. Потому что на самом деле его боялись! – Рука со всей силы сжала глотку, заставляя его хрипеть.

– Я лишь… делал свою рабо… ту…