Все варианты апокрифических сказаний «о двенадцати пятницах» имеют общую основу, не относящуюся к традиционно народной. «Наряду с почитанием Пятницы имело место почитание Недели (воскресенья), которое явно соотносится с культом Пятницы. Для связи с Мокошью показательны особые запреты на прядение в пятницу и воскресенье…» (Успенский Б. А.: 59, с. 137). Церковные требования к поведению в определенные дни создали в народном понимании конкретизированные образы карающих за непослушание «Сред», «Пятниц», «Суббот», и тем самым способствовали перенесению функций славянской Богини на христианских святых не только в православном, но и в католическом мире: «Пятница – олицетвореніе дня, освященнаго церковью, какъ Берта – олицетвореніе рожественскихъ праздниковъ Святокъ. Церковь настаивала на ихъ строгомъ соблюденіи, грозя въ противномъ случаѣ земными и небесными карами. Народъ принялъ это поученіе, но понялъ образно: не церковь, а Пятница и Берта во очію наставляютъ людей и грозятъ несоблюдающимъ ихъ повелѣнія» (Веселовскій А. Н.: «Опыты по исторіи развитія христіанской легенды»: 60, с. 225).

Эти описания – свидетельство включения в день Перуна более раннего чествования Великой Богини (Маланьи, Огненной Марии). Н.М.Маторин отмечает: «…причиной соседнего празднования «ильинской пятницы» и «Ильи», кроется одновременное празднование в этот день Пятницы и Перуна (11, с. 104—108): «Не потому ли церковь, ограничивая празднование «пятниц», заповедывала соблюдать «ильинскую», предостерегая, что исполняющий это правило «от великого скверного смущения избавлен будет. Мы толкуем «великое скверное смущение» как культовое празднество в честь женского божества». (Имеется в виду воздержание от всяких внецерковных обрядов). О том значении, которое предавалось Мокоше – ипостаси Праматери, ставшей в двоеверии «Пятницей» на Перуновой неделе, говорит и А.Н.Афанасьев: ««По народному убѣжденію, отъ Пятницы зависятъ обильные роды земли; ее молили объ отвращеніи засухи, проливныхъ дождей, неурожаевъ; въ даръ ей приносили земные плоды» (32, с. 240).

Почитание Мокоши-Недели перед жатвой отразилось и в особом отношении к водным источникам. Им несут пожертвования, они – часть, плоть высшего Божества: «В Вятском крае для предотвращения последствий сильного дождя с градом и молнией крестьяне в Ильин день выставляли хлеб и соль за окно, а затем относили их к реке и опускали в воду» (Мадлевская Е. Л.: 37, с. 654). За многолетний период двоеверия в традиции стиралось первоначальное значение жертвоприношений и замещалось новыми толкованиями. Например, в описании ильинской братчины с жертвенным быком, говорится: «Женщины на эту трапезу не допускаются, так как считается, что пр. Илия рассердится и произойдет падеж скота или появятся хищные звери. Остатки еды бросают в озеро, чтобы ничего женщинам не досталось» (Розов А. Н.: «Фольклорно-этнографические материалы…»: 61, с. 374). Учитывая, что это слова священника, наблюдавшего ритуал со стороны, а также зная трепетное отношение славян к традиции, мы понимаем, что ни одна женщина даже и не подумала бы прикоснуться к мясу быка из опасения вызвать как гнев Богов, так и свирепость односельчан, если бы такой запрет вообще существовал в традиции. Здесь, в бросании вареного мяса в озеро, архаичный ритуал жертвоприношения в водную стихию – тому, кто «открывал родники» – Змею-Ящеру, хранителю чрева Великой Богини, и его надземной сущности – Водяному.

Несмотря на то, что в этот день «открываются родники, вода становится холоднее» (Дубровина С. Ю.: «Представления об Илье-пророке…»: 62, с. 32), в ряде мест купание и обливание водой в этот переломный день является традиционным. «В Ильин день старались последний раз в сезоне окунуться двенадцать раз в реке. Возможно, поэтому сохранились такие названия Ильина дня, как „купальня“, „обливушки“. В некоторых местах в этот день купались прямо в одежде, не раздеваясь» (Мадлевская Е. Л.: 37, с. 660). На Тамбовщине «Старшие девки, ребяты купались одёванные. В платьях, кафтанах» (Дубровина С. Ю.: «Представления об Илье-пророке…»: 62, с. 31).