Следующий пример: в соответствии с п. 7 ч. 1 ст. 7 Федерального конституционного закона «О Верховном Суде Российской Федерации» Президиум Верховного Суда РФ «рассматривает отдельные вопросы судебной практики». В результате такого «рассмотрения» Президиум Верховного Суда РФ вырабатывает «позиции» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений, которые традиционно публикуются в Бюллетене Верховного Суда РФ в виде обзоров судебной практики по конкретным делам. Как представляется, данные «позиции» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений Президиума Верховного Суда РФ другие суды могут учитывать в случаях схожих фактических правоотношений прежде всего в силу их убедительности и аргументированности.

Например, 24 декабря 2014 г. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации утвержден «Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации», содержащий многочисленные «позиции» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений Президиума Верховного Суда РФ[207].

Таким образом, «позиции» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений в отличие от «прецедентов» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений являются результатом не отправления судом правосудия, рассмотрения и разрешения судом соответствующих споров в судах, а результатом иных видов деятельности управомоченных судов, например, толкования Конституционным Судом РФ Конституции РФ или рассмотрения Верховным Судом РФ «отдельных вопросов судебной практики».

Вместе с тем, как «прецеденты» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений, так и «позиции» индивидуального судебного регулирования фактических правоотношений:

1) являются видами неправа;

2) могут вырабатываться управомоченными судами только в соответствии и в пределах прежде всего принципов и норм права, содержащихся в единой, развивающейся и многоуровневой системе форм национального и (или) международного права, реализующихся в государстве;

3) учитываются, например, судами, физическими и юридическими лицами в процессе рассмотрения и разрешения споров при наличии схожих фактических обстоятельств;

4) являются обязательными, в частности, для других судов, физических и юридических лиц в случаях, только предусмотренных международными договорами, национальными Конституциями и законами. Проанализированные теоретические и правовые аргументы позволяют сделать несколько итоговых выводов.

1. Доминирующий в мире в XX и XXI вв. юридический позитивизм, характеризующийся ограничением «всего» права в первую очередь только «законом», «законодательством», не отвечает на реальные запросы времени, прежде всего в случаях многочисленных пробелов и коллизий в праве, не позволяет эффективно защищать права и правовые интересы граждан и юридических лиц в условиях динамически изменяющихся и многообразных общественных отношений в XXI в., не учитывает современные политические, экономические и правовые тенденции, объективно существующие в государствах.

2. Активно развивающиеся в мире научно дискуссионные и разнообразные концепции правопонимания, сущность которых сводится к синтезу права и «неправа», являются теоретически спорным, приводящим на практике к «размыванию» права неправом, нарушению прав и правовых интересов граждан, органов государственной власти и юридических лиц; нестабильной, противоречивой и неэффективной судебной практике; многочисленным отменам судебных решений и длительному рассмотрению споров в судах.

3. Научно обоснованная концепция интегративного понимания права, характеризующаяся ограничением права только онтологически однородными прежде всего принципами и нормами права, содержащимися в единой, развивающейся и многоуровневой системе форм национального и (или) международного права, реализующимися в государстве, позволяет теоретически убедительно обосновывать содержание и сущность права с позиции одной из разновидностей синтетической теории права, эффективно защищать права и правовые интересы граждан, юридических лиц и органов государственной власти, обеспечивать повышение степени определенности права, а также степени стабильности, непротиворечивости, ожидаемости и прозрачности судебной практики.