Другие авторы более определённо и даже, к сожалению, весьма безоговорочно относят «правовые позиции» Конституционного Суда РФ к праву. Так, Б. А. Страшун и И. В. Сухинина без необходимых и достаточных теоретических и правовых аргументов утверждают: «Ныне уже почти общепризнано, что судебные решения, содержащие правовые позиции, следует рассматривать как источник права, который в зависимости от национальной правовой системы государства по своей юридической силе либо равен закону, либо следует непосредственно за ним… в отечественной литературе за истекшие полтора десятилетия сложилось мнение, которое можно считать преобладающим, согласно которому решения Конституционного Суда Российской Федерации, а также конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации представляют собой источник права, равный по юридической силе соответственно Конституции Российской Федерации и конституциям (уставам) субъектов Российской Федерации»[204]. Ещё более категоричным является вывод О. С. Хохряковой: «Решения Конституционного Суда Российской Федерации, безусловно, являются самостоятельным источником трудового права и права социального обеспечения. Правовые позиции и основанные на них итоговые выводы (резолютивная часть решения) имеют нормативное содержание»[205] (выделено мной. – В. Е.).

Вместе с тем, названные и многие другие авторы, относящие, в частности, «правовые позиции» Конституционного Суда РФ к источникам права, к сожалению, не приводят достаточных и необходимых теоретических и правовых аргументов. Как правило, аргументация авторов, выражающих соответствующую точку зрения, сводится к следующим доводам. Во-первых, «такова складывающаяся судебная практика». Во-вторых, это «устоялось», «принято считать», «сложившееся мнение», «почти общепризнанная позиция или точка зрения» и т. д. В-третьих, многие авторы вообще не приводят каких-либо аргументов, ограничиваясь лишь категорическим выводом: «правовые позиции судов – источники права». В-четвертых, отдельные сторонники точки зрения отнесения позиций, например, Конституционного Суда РФ к источникам права, видимо, сами в этом до конца не убеждены. Например, О. С. Хохрякова пришла к весьма характерному заключению: «по своим юридическим свойствам и последствиям решения Конституционного Суда близки к нормативным актам, хотя и не являются таковыми»[206].

Думаю, первый довод автора о том, что «такова складывающаяся судебная практика», по меньшей мере является спорным, поскольку судебная практика, к сожалению, может быть и неправовой. Второй и традиционный в специальной литературе способ аргументации, ограничивающийся только ссылкой на «мнение», «позицию», «точку зрения» и т. д. каких-либо отдельных авторов или «большинства» научных и практических работников, в истории много раз доказывал свою теоретическую несостоятельность и практическую контрпродуктивность. Наиболее удивительными и даже странными представляются выводы специалистов, вообще не подтвержденные какими-либо аргументами и ограничивающиеся лишь категорическими выводами. Наконец, весьма характерными являются внутренние сомнения сторонников отнесения «позиций» судов к «источникам» права.

Для признания «позиций» Конституционного Суда РФ (а равно иных судов) «источниками» права (а точнее формами права), полагаю, нет необходимых и достаточных теоретических и правовых аргументов. Учитывая рамки монографии, ограничусь только двумя правовыми аргументами. Первый: в соответствии с Конституцией РФ и иными правовыми актами суд (в том числе Конституционный Суд РФ) является правоприменительным, а не правотворческим органом. Второй: согласно теории разделения властей, закрепленной в ст. 10 Конституции РФ, органы государственной власти разграничиваются на правотворческие, исполнительные и судебные. Конституционный Суд РФ и Верховный Суд РФ не имеют правотворческих полномочий и являются правоприменительными органами (ст. 125 и 126 Конституции РФ).