В этих условиях, учитывая преимущественно традиционалистский характер российской государственности, большинство заимствований в правовой области имели отношение не к частному, а к публичному праву, были ориентированы на привнесение в отечественную правовую культуру механизмов, связанных с государственным регулированием, а не со сферой интересов личности.
Вернемся к проблеме генезиса российской правовой системы, к этапу, на котором сформировались ее основные черты, на котором совокупность правовых норм, действующих на территории государства, приобрела системные черты и характеристики.
Анализ генезиса правовой системы предполагает содержательный ответ на вопрос, какие факторы обусловливают или инициируют начало ее становления?
Формирование правовой системы начинается не раньше, чем появится единое для всей страны право, т. е. будет завершен процесс централизации, полностью преодолена раздробленность. В то же время завершение формирования правовой системы возможно только в условиях буржуазного государства. Право-привилегия, характерное для феодализма, не способно сформировать правовую систему.
Итак, важнейшим признаком правовой системы является наличие системы права, т. е. в первую очередь деление ее на отрасли права. Такое деление происходит только в условиях развития капитализма, при котором усложнение общественных отношений порождает соответствующее усложнение правового регулирования. Значительный рост числа нормативных актов порождает необходимость в их четкой систематизации. В процессе такой систематизации и происходит окончательное выделение отраслей права. Указанный этап рассмотрим в следующем разделе настоящей главы.
2.2. Правовая система Российской империи в XIX – начале XX в.
В процессе рецепции европейских правовых институтов и процессе адаптации их к русскому национальному укладу жизни происходило обязательное столкновение новых, заимствованных норм и механизмов с существующей правовой традицией. На это указывал еще Н.М. Коркунов, который писал, что «право каждого конкретного народа стоит из целого ряда исторических наслоений. К этому присоединяются обыкновенно еще и заимствования из чужого права, и таким путем к противоположению старых и новых принципов присоединяется еще противоположение самобытных и заимствованных»[8]. Во второй половине XVIII в., рассмотренной выше, предпринимались попытками некоторого примирения нововведений с национальным характером российского правопорядка. Но они затрагивали скорее форму нововведений, нежели их содержание. Так, Екатерина II заменяла иностранные названия русскими («книгодержатель» вместо «бухгалтер»).
Александр I пожелал ослабить некоторые одиозные институты феодализма, в первую очередь крепостное право. Но эти попытки предпринимались на основе чуждого русской правовой культуре либерального конституционализма и полагались на все тот же естественно-правовой, рациональный принцип «конструирования» русского общества в соответствии с западными идеалами просвещенного абсолютизма.
Русское право в XIX в. развивалось в обстановке «переплетения» различных общественных сил, появления в России новых, неизвестных ранее социальных, религиозно-нравственных, политических компонентов ее правовой системы. Отметим в это время значительный прогресс русской законодательной формы в рамках европейской юридической традиции.
В начале XIX в. пестрота и непоследовательность российского законодательства существенно затрудняли деятельность государственных органов, не было единообразия в применении нормативных актов, многие из них вообще не были опубликованы. По одному и тому же вопросу судьи могли обнаружить источники с противоположными нормами. Это порождало беспорядки и злоупотребления в судах. Настоятельная потребность общей систематизации вызывалась и развитием капиталистических отношений в стране.