В основе правовых взглядов представителя революционно-радикальной мысли А.Н. Радищева также лежит синтез естественно-правового подхода и положений рационалистических и утилитарных теорий, антропологических философских построений конца XVIII в… но с другими выводами. Обязательным условием достижения «общего блага» Радищев считал уничтожение «рабства» (крепостного права) и утверждение «закона естественного», по которому «польза общественная предъидет пользе частной»[6].

Система правовых категорий Радищева выводится из понятия «общего блага». Включенные в нее понятия «честь», «достоинство», «долг» являются предикатами определяющего понятия «гражданин». Категория «долг», по Радищеву, это прежде всего долг перед своим народом, перед обществом. Человек осознает себя сначала гражданином, значимой частью общественного целого, а уже потом индивидуумом и суверенной личностью. Как гражданин он должен исполнить свои «гражданские должности».

Антропологическая направленность правовых взглядов Радищева определила в качестве критерия справедливости и полезности установления различных форм в сфере государственного строительства «естественную», «натуральную» природу человека. Поэтому юридическим может быть только тот закон, основанием которого служат фундаментальные положения «естественного права». Следовательно, для достижения «общего блага» необходимо, прежде всего, законопослушание всех граждан государства.

По мнению автора «Путешествия из Петербурга в Москву», благополучие всех граждан государства и счастье отдельной личности взаимозависимы и взаимообусловлены в одинаковой мере. Отсюда Радищевым делается вывод, что условия для истинного развития личности могут быть обеспечены только в таком обществе, где жизнь полностью регламентирована конструктивным законодательством. Получаем еще один вариант идеала «полицейского государства».

Что касается позиции С.Е. Десницкого, который со своим коллегой И.А. Третьяковым представлял практически отдельную правовую школу внутри Московского университета, он, как известно, подверг критике и теологическое понимание теории «естественного права», и догматическую моральную философию. Взамен он предложил теорию поэтапного прогресса – идею постепенного совершенствования социальных институтов с учетом изменения потребностей людей.

Итак, русская юриспруденция развивалась в XVIII в. в русле западноевропейской правовой традиции: использовала общеевропейский понятийно-категориальный аппарат, оперировала общеевропейскими правовыми теориями и идеями, находилась уже не в византийском, а в целом в европейском правовом поле. Но ей были присущи значительные особенности, обусловленные исторической уникальностью России, «особостью» ее социокультурного развития.

Повторим, что Петр I попытался принести на традиционалистскую почву ценности западноевропейской цивилизации, в том числе в правовой сфере. Хрестоматийно известен пример «Артикула воинского» 1715 г., представлявшего собой почти дословный перевод соответствующих шведских норм.

Но в отличие от Западной Европы Россия не испытала сильного влияния римского права. Российская культура по своему происхождению оставалась православно-византийской и, как следствие, этикоцентричной. В результате сформировалась такая важная черта правового развития, совпадавшая с одной из черт национального характера, как доминирование этических начал над правовыми. Во многом правовой нигилизм определялся бесправным положением крестьянства, составлявшего подавляющее большинство населения страны. Еще одним важным обстоятельством стал сложившийся в результате особенностей исторического развития и долгое время сохранявшийся коллективизм и общинный строй жизни, способствовавший доминированию коллективного права над правом личности. Как отмечает В.Н. Синюков, «самобытность русской государственности наряду с особыми условиями экономического прогресса привели к формированию особого типа социального статуса личности»