На Галатею без жалости нельзя было и взглянуть, она поникла, сжавшись словно промокший котёнок.

– Этот мерзкий Редигер никогда мне не нравился, хвала Вратам, его больше не будет в нашем доме. – Иветта обернулась. – Сама понимаешь, как для отца важны принципы. Он не будет держать рядом с собой тех, кто не умеет видеть границы. И, – она оценивающе осмотрела Галатею, будто собиралась прямо сейчас отправить еë в авангард, – Лаэрт займёт место распорядителя – это на время, разумеется. Я тебе не говорила? Надеюсь, он тебя пощадит. Конечно, можно найти и кого-то другого, но время поджимает. А тут, ба! – мать сделала вид, что хлопает в ладоши. – В честь годовщины Дня изгнания сам верховный судья будет восседать над ареной. Хорошая сказка, чтобы не сеять смуту, что скажешь?

Тея не смогла найти слов, да и понимала, что мать знает толк в таких делах лучше неë. Вдруг краем глаза она заметила, как что-то белое из конца коридора со всех ног несётся в их сторону. Когда Гесс проскользнул мимо них, Галатее было уже поздно его ловить. Она, конечно, надеялась, что Иветта не увидит, но тут даже слепому было понятно, что он бежит прямиком к Алесте. Мать, покачав головой, пригрозила Тее пальцем:

– Когда ты уже эту крысу вышвырнешь?

– Так ведь сестре он тоже нравится, – замявшись, пробубнила она.

– В этом и проблема, сейчас она проснётся, и кому с ней сидеть, по-твоему?

– Гесс ничего плохого не сделал.

Иветта лишь махнула рукой и, размяв шею, нацелилась на след опоссума. Галатея осталась одна, в этом полупустом коридоре она сначала даже немного растерялась, будто всё вокруг было ей незнакомо, однако, собравшись с мыслями, Тея перевела дух и поторопилась дойти до своей комнаты.

Открыв тяжёлую резную дверь, она нерешительно ступила за порог. Её ждал тот самый неприятный подарок от Хинеров. Она подошла к комоду, не спуская глаз с внушительного свёртка, обмотанного бечёвкой. Верёвка была развязана, а из-под отошедших слоёв плотной бумаги виднелся красный уголок ткани, кажется, часть рукава. Пальцы сами потянулись к нему, хоть ей и было известно о том, что находится внутри. Сглотнув, Тея стукнула себя по трясущейся руке и медленно потянула за торчащий рукав. Дублет вывалился наружу, прихватив вместе с собой и гойке, и штаны, тут же оказавшиеся на полу, на ковре из шкуры животного. Галатея крепко зажмурилась, вдруг роковая ночь снова вспыхнула в её памяти, но на этот раз, обратившись к сердцу, она нашла только ненависть.

Боль.

И отвращение.

Подняв веки, она и сама не поняла, как в клочья разорвала всё, что до этого находилось в свёртке. Ей было не жаль. Галатея терпеть не могла Хинеров, как и другие члены семьи, в частности из-за слухов о причастности Эдриана и его отца к пропажам людей.

Вокруг лежали обрывки нитей и бархат, расчлененный по лекалам. А ещё совсем крошечный кусок бумаги. Тея прищурилась, заметив на нём буквы, и неохотно подняла с пола. Текст обрывался на середине, где-то должна была валяться вторая его половина. Видимо, письмо лежало во внутренней складке и попало под горячую руку вместе с дублетом. Повертев головой, Галатея нашла что искала у ножки кровати. Соединив обе части, она прочла то, что лучше бы никогда не читала, по крайней мере, сегодня: «Моя дорогая, уважаемая и горячо любимая Госпожа! Спешу поздравить Вас с местом в восьмёрке и хочу сообщить, что сначала вовсе не собирался колоть Вас хоть каким-либо подобным образом, о чём, собственно, и просил мой верный осведомитель. Однако ты, дрянь желтоглазая, сегодня утром даже не постеснялась устроить забег наперегонки с моим кучером и дворецким, они, к слову, тоже тебя узнали! Так что жди, теперь дышать пылью придётся тебе, надеюсь, лёжа лицом в земле. До встречи на Битве, твой несостоявшийся жених Э.Х.»