«Неэффективное управление проектом, – констатировал Кирилл, вынося свой вердикт. – Необходимо было на начальном этапе зафиксировать ключевые требования в техническом задании и утвердить их с возможностью внесения не более одной итерации правок».

Алена посмотрела на него долгим взглядом. В ее глазах на секунду мелькнуло что-то похожее на боль, но тут же погасло, сменившись безграничной усталостью. «Да, – тихо сказала она. – Техническое задание. Конечно». Она подошла и обняла его. Ее тело было напряжено. Кирилл неуклюже похлопал ее по спине, как делал это, когда нужно было выразить участие. Его сенсоры регистрировали тепло ее тела, запах ее волос, легкую дрожь, но система не могла обработать эти данные, перевести их в понятную ему категорию. Для него это был просто тактильный контакт, предусмотренный социальным интерфейсом.

«У меня для тебя кое-что есть», – сказал он, отстраняясь. Ему нужна была дистанция, чтобы восстановить контроль над пространством. Он подошел к комоду, единственному предмету мебели из темного дерева, и выдвинул верхний ящик. Внутри, в специальном ложементе из серого бархата, лежала черная матовая коробка. Идеальный куб. Никаких лент, никаких бантов. Сама форма была украшением. Он взял ее двумя руками, ощущая приятную тяжесть, и протянул Алене.

Она приняла коробку с легким удивлением. «По какому поводу?»

«Без повода. Я увидел его и подумал, что он соответствует твоей эстетике». Ложь. Он не думал о ее эстетике. Он увидел объект, который показался ему конструктивно совершенным, и решил, что владение таким объектом доставит ей то же рациональное удовольствие, что и ему.

Алена провела пальцем по острой грани куба. Медленно, почти нехотя, она сняла крышку. Внутри, на черном фоне, лежал браслет. Это не было ювелирное изделие в классическом понимании. Это был архитектурный объект в миниатюре. Тонкая, жесткая дуга из матового черненого титана, пересеченная по центру идеально отполированным диском из цельного обсидиана. Никаких камней, никаких узоров. Чистая геометрия. Застежка была скрытым магнитным замком, который срабатывал с сухим, точным щелчком.

«Это…», – начала она, и ее голос дрогнул.

«Это новый датский дизайнер, – пояснил Кирилл, входя в режим презентации. – Он работает на стыке минимализма и брутализма. Титан обеспечивает легкость и прочность, а обсидиан – это вулканическое стекло, идеальная природная форма. Обрати внимание на соединительный узел, он фрезерован из цельного куска, никаких швов. Безупречная работа».

Алена молчала, глядя на холодный, темный объект в коробке. Затем она медленно подняла на него глаза. Она не улыбалась. Ее взгляд был абсолютно прозрачным, и в этой прозрачности Кирилл на мгновение увидел отражение своего собственного стерильного мира, своей пустоты. Это ощущение длилось долю секунды и тут же было классифицировано как аномалия.

«Спасибо, Кирилл», – сказала она наконец. Ее голос был ровным и тихим, как гладь воды в безветренный день. Она достала браслет и защелкнула его на своем запястье. Он выглядел чужеродно на ее теплой коже. Как красивый, высокотехнологичный датчик. Или бирка. «Он… очень современный».

«Я рад, что тебе понравилось», – сказал Кирилл, регистрируя ее слова благодарности. Задача «вручить подарок» была выполнена успешно. Результат «положительный» был зафиксирован. Он не заметил, как она, говоря это, отвела взгляд. Не заметил, как ее пальцы другой руки сжались в кулак. Он видел лишь внешнюю оболочку событий, считывал формальные ответы, не имея программного обеспечения для анализа того, что скрывалось за ними. Он стоял в центре своего идеального, упорядоченного мира, в метре от самой большой переменной в своей жизни, и чувствовал лишь одно – удовлетворение от хорошо выполненной операции. А тяжелая, густая тишина, заполнившая пространство между ними, была для него лишь фоновым шумом. Нормой. Порядком.