– А куда можно положить? – облизнув намасленные губы, девушка поискала по столовой глазами. Полностью подточенную утиную кость она изящно держала двумя пальчиками, чтобы не испачкать платье.

– Да сгрызи всю… – махнул рукой Эдвин, стараясь не фокусироваться на ее розовом язычке. – Мне не жалко.

Она уставилась на него непонимающе.

– Что… сгрызть?

Эдвин чуть хлопнул себя по лбу. Ну, конечно! Люди не только не едят сырое, они еще и кости выбрасывают – чуть не самое полезное, что есть в любой добыче! Их зубы настолько слабы, что даже простую кость прокусить не могут!

Он чуть было не соблазнился забрать у девушки кость и показать ей, для чего правильным существам даются зубы… но что-то удержало его. Какое-то смутное ощущение, что возможно, ей не понравится зрелище приличного мужчины в камзоле, галстуке и манжетах, на ее глазах размалывающего клыками утиную кость.

Хотя, какое ему дело, что ей понравится или не понравится! Эдвин снова разозлился.

Выбил из трубки табак, резко встал, забрал у нее остатки утиной ноги и зашвырнул их в стоящую поодаль огромную, пустую вазу. Больше было некуда, потому что, конечно же, он забыл о том, что к людской еде прилагаются тарелки, салфетки и какое-нибудь ведро для ошметков.

– Наелась? – спросил раздраженно, вновь повернувшись к незваной гостье.

Та робко кивнула.

– Вина желаешь?

Девушка мотнула головой, и открыла было рот – видимо, хотела попросить о чем-то еще. Но он не позволил. Хватит с него на сегодня одолжений!

– Тогда выматывайся отсюда, будь добра. Аудиенция окончена.

Со скучающим видом он отвернулся, делая вид, что рассматривает собственные ногти. И краем глаза увидел, как девица встает из-за стола и снова медленно оседает, утопая в своем «сливочном» платье чуть ли не по грудь.

– Пожалуйста, не гоните меня, милорд… Я так долго шла к вам! Пожалуйста, выслушайте мою беду! Умоляю… Мне не к кому больше обратиться, господин дракооон…

– Не вздумай реветь! – испугавшись, что она снова ударится в истерику, Эдвин выбросил вперед руку. – У меня от твоего рёва уже зудит в виске!

Словно в доказательство он потер правый висок пальцами, хотя болело у него вовсе не в виске, а в пальцах левой ноги, на которую час назад грохнулся Камень Благословения. Решив, что чем быстрее он выслушает ее просьбу, тем быстрее эта нахалка уберется из его замка, граф молча кивнул ей на установленное рядом с камином огромное кресло с красной обивкой.

Закивав в ответ, девушка быстро встала с колен, метнулась туда, куда он указывал, и тут произошло неожиданное. Он-то подразумевал усесться в это кресло сам, а ее усадить на специальную скамеечку, которую в давние времена выделяли для просителей и жалобщиков. Однако, его намерения не поняли. Ничтоже сумнящеся, юная купчиха взобралась по ступеньке в самую середину его негласного трона и, как могла, втиснула свои пышные юбки между двумя подлокотниками.

Эдвин остолбенело уставился на нее. Она что, предлагает ему усесться на скамеечку?! Не зная, что предпринять по этому поводу, он так и остался стоять, уперев для устрашения руки в боки и нахмурив сурово брови.

Девушка, похоже, ничего не заметила.

– Я буду кратка, милорд! – заявила она с таким видом, что ему сразу же стало понятно, что нет. Не будет. Эдвин тяжело вздохнул, покачал головой… и разрешил, не веря самому себе:

– Говори.

Не скармливать же ее собакам, в самом деле.

– Вот, извольте… – девушка вдруг странно поежилась, покраснела и полезла рукой к себе в декольте. – Это… мой жених, – и за длинную цепочку она вытянула на свет кулон с каким-то портретом-миниатюрой. – Посмотрите, милорд, какой красавчик…