В предыдущей главе аналитика управления была описана как способ анализа таких режимов практики, которые нацелены на руководство – в определенной степени обдуманное – поведением других и себя. Эта аналитика задает не более чем критический метод для исследования форм интеллигибельности таких практик. Она выполняет критическую работу, проясняя заложенные в режимы практик формы мышления. Она может указывать на «неудобные факты», например, расхождение между заявленными целями конкретных программ и других эксплицитных рациональностей и логикой или стратегией таких практик, которые могут быть известны благодаря своим разнообразным последствиям. В целом аналитику управления можно использовать исходя из разных этико-политических точек зрения.

В этой главе представлено обсуждение одной из них, вдохновившей применение «генеалогии» к проблемам управления и либерализма во Франции в 1970-е годы в работах Фуко и его коллег. Я преследую здесь две задачи. Первая – показать, как аналитика управления выросла из критической этико-политической перспективы и конкретного стиля интеллектуальной работы и потому может быть с ними соотнесена. Другими словами, я отвечу на вопрос о том, как получилось, что генеалогия стала использоваться для исследования вопросов либерализма и управления, и о каком стиле генеалогии идет речь. Вторую задачу можно назвать саморефлексивной: чтобы утвердить эту аналитику управления в качестве инструмента критицизма, необходимо реконструировать и ясно описать интеллектуальную, этическую и политическую ситуации, в которых она находилась.

В этой главе я буду обсуждать разные стили генеалогии и их этико-политические позиции, чтобы понять, как аналитика управления и либерализм возникли во Франции 1970-х годов, и выявить критический импульс генеалогии.

При каких условиях и как генеалогия пришла к постановке вопросов управления и занялась проблемами либерализма? Как аналитические ресурсы генеалогии оказались применены к нашему «политическому разуму», если использовать центральный термин одного сборника (Barry et al. 1996)? Что это за способ исследования – генеалогия? Одна ли у него версия или несколько? Эти вопросы интересны не только с академической точки зрения. Они указывают на целый комплекс проблем политической и интеллектуальной ориентации генеалогии, понятой как «история настоящего», и ее этоса и способа понимания собственных целей и саморефлексии. Если «критическая теория» Юргена Хабермаса опирается на метаисторический подход к освободительному измерению всего социального поведения, понятого как коммуникативное действие, то генеалогия Фуко рассматривает историчность поведения сквозь призму собственного частного набора этических и политических интересов, «укорененных» в настоящем. Я предположу, что Фуко и его коллеги пришли к проблеме управления на стыке особого стиля генеалогии и особого комплекса историко-политических условий, которые, вслед за Колином Гордоном, можно охарактеризовать как условия «ограниченной политической неблагоприятности» (Gordon 1986: 79). Мы можем сделать вывод, что эта генеалогия управления процветала именно в тех ситуациях, в которых независимая левая интеллектуальная культура в той или иной степени противостояла вновь усилившемуся и воинственному либерализму, распространенному в большинстве стран англоязычного мира в 1980– 1990-х годах. Условия этой генеалогии помогут нам прояснить этос или этическую ориентацию среды, в которой родилась аналитика управления.