Следовательно, этот подход отличается от теорий управления, ведомых вопросами «Кто правит?», «Каков источник этой власти?» и «Каковы основания ее легитимности?». В аналитике управления такие вопросы выносятся за скобки не просто потому, что они устарели, скучны, непродуктивны и периодически повторяются. Ее задача – понять, как происходит конституирование мест в качестве мест авторитета и власти, как происходит сборка агентов посредством специфических сил и как различные области конституируются в качестве управляемых и администрируемых. Акцент на вопросах «как?» связан с отказом от политических априори распределения власти и локализации правления. С этой точки зрения власть – не игра с нулевой суммой[59], разыгрываемая в рамках исходно допускаемого структурного распределения. Скорее, она – продукт (мобильный и открытый) подвижной и изменчивой сборки техник, практик и рациональностей управления.

Наконец, эти результирующие отношения и ситуации власти являются одними из последствий того, как мы управляем, и того, как управляют нами. Поэтому ставить об управлении вопросы «как?» значит также спрашивать, что происходит, когда мы управляем или управляют нами. Для результирующих властных отношений решающую роль играют способности и свободы акторов и инстанций, выкованные в горниле практик управления. Поэтому спрашивать о том, как работает управление, значит спрашивать, как мы формируемся в качестве агентов разных типов со специфическими способностями и возможностями действовать.

Вопросы «как?» ведут нас к проблемам техник и практик, рациональностей и форм знания, идентичностей и агентностей, которыми оперирует управление. Иными словами, ставить вопросы «как?» об управлении значит анализировать управление через призму его режимов практик.

Не следует понимать практики управления как выражения конкретного принципа, как нечто, сводимое к совокупности отношений или указывающее на один-единственный набор проблем и функций. Это не тотальности, в которых части являются выражениями или примерами целого. Напротив, практики управления собраны из разнородных элементов с разными историческими траекториями, они полиморфны в своих внутренних и внешних отношениях и связаны с широким спектром проблем и вопросов. Например, «современный» (modern) режим наказания объединяет множество элементов (от истории использования огнестрельного оружия и педагогических практик до британского эмпиризма и утилитаризма), проявляет себя в полиморфных отношениях (применение теории, заимствование архитектурных моделей, использование тактик, первоначально разработанных для локальных проблем) и может быть адаптирован к любым проблемам (дисциплина в войсках, детское образование, обеспечение капиталистической экономики) (Foucault 1991b). Термин «режимы практик» отсылает к этим исторически сложившимся сборкам, посредством которых мы осуществляем, например, лечение, заботу, борьбу с бедностью, наказание, образование, обучение и консультирование.

Аналитика управления – это материалистический анализ, поскольку фокусируется на режимах практик и стремится обнаружить логику таких практик. Добавим, однако, что такой материализм должен иметь дело с мышлением, коль скоро эти режимы до некоторой степени включают в себя формы знания и истины, которые определяют область их действия и кодифицируют, что мы можем знать, а также потому, что эти режимы пронизаны программами, стремящимися реформировать их. Практики интересны, так как существуют в среде мышления, при условии, что мысль – это несубъективная, техническая и практическая область.