– Этот же кабинет, вместе с Департаментом уездов, и лишил человека не только доброго имени, семьи и любимого дела, но и жизни, – парировал Николай Васильевич, хмуро поглядев на Ивана Дмитриевича.

– Каждый может ошибиться, – пожал плечами граф Лунин. – Il n’y a pas des gens innocents53.

– Ошибиться? – вспыхнул Николай Васильевич. – Сколько талантливых людей сгубила глупость и жадность сильных мира сего, готовых ради своей выгоды подвести под монастырь любого, кто попадается у них на пути?

– Сударь, не кажется ли вам, что повеяло вольнодумством? Эдак можно и неприятности нажить, – предостерёг графа князь Безбородский, покосившись на Ивана Дмитриевича, сурово смотревшего на Николая Васильевича.

– Mon cher, – испугалась Наталья Андреевна, – зачем так волноваться? Так было всегда, и так будет и впредь… Прошу тебя, голубчик, не надо больше прерывать повествование. В любом случае, мы вряд ли сможем помочь этому… мастеру. S’il te plaît!

– Хорошо, – проворчал граф и, как бы ему ни хотелось вступить в дискуссию с графом Луниным, он решил отложить это на потом. – С момента обнаружения месторождения изумрудов и до начала того странного происшествия прошло около шести лет. Как мне рассказал мсье Ярошевицкий, в течение того периода Хозяйка Медной горы как бы насмехалась над людьми: то баловала их большими находками, то заставляла изо дня в день трудиться не покладая рук, не давая при этом ни единого крошечного камушка. А Петербург все требовал кристаллов, ибо сановники все больше и больше входили во вкус и интересовались прекрасными камнями. Особенно те, чья страсть к минералогии стала наваждением. Я знавал таких людей, которые могли часами, днями, месяцами сидеть в кабинете и рассматривать удивительное творение природы.

– Голубчик, – наигранно печально вздохнула графиня Орлова-Денисова, – ты сам этим грешишь…

– Да, но я никогда не забываю о вас, милостивая госпожа, – слегка улыбнулся граф и, подойдя к жене, поцеловал протянутую руку. – Но встречаются просто одержимые люди. Признаться, порой мне кажется, что камни – это их болезнь, наваждение, проклятие, в конце концов. Одним из таких людей был (и является) Лев Алексеевич Перовский.

– Перовский… Перовский, – задумчиво протянул граф Лунин, сморщив нос. – Уж не тот ли это Перовский, что возглавлял Департамент уездов, и которого совсем недавно Указом Его Величества назначили министром уделов и управляющим Кабинетом Его Императорского Величества и Академией художеств?

– Совершенно верно, милостивый государь, – мрачно отозвался граф Орлов-Денисов. – Проклятие Хозяйки Медной горы еще не настигло его, но я убежден, что час расплаты не за горами.

– А что связывало главу Департамента уездов с мастером Коковиным, жившим на далеком Урале? – поинтересовался граф Акусин.

– К несчастью для последнего, их интересы, связанные с изумрудами, совпали. Вот тогда-то отвратительный характер и влияние в обществе первого оказались сильнее таланта и усердия другого.

– Я согласен с вами, сударь. Действительно, граф Перовский обладает циничным и беспринципным нравом. Мне доводилось с ним встречаться, ибо наш Государь благоволит и ему и его брату, Василию Алексеевичу. Он ведет себя со всеми, кто ниже его по рангу, высокомерно и надменно и, наоборот, охотно льстит тем, кто может помочь ему хоть как-то возвыситься в глазах Императора.

– Oh oui54, – отозвалась Наталья Андреевна, расправляя складки своего платья, – весьма неприятный monsieur. Гордец, каких еще свет не видывал.

– Но при этом он немало сделал для блага государства, – вступился за него Иван Дмитриевич.