Правдивые истории двух вечеров Марина Линник

– Нет, нет, нет, – всплеснула руками сидевшая в кресле дама. Золотые локоны, обрамлявшие ее удлиненное лицо, энергично заплясали на плечах цвета слоновой кости.

Наталья Андреевна Орлова-Денисова была высока, безукоризненно сложена, хотя и чуть полновата. Несмотря на этот недостаток, она до сих пор слыла первой красавицей Москвы, и голубое парадное платье модного покроя подчеркивало ее прелести наилучшим образом.

– Я никогда не поверю в l’honnêteté1 простого люда. Помните, господа, что сказал месье Карамзин, когда его спросили о России и ее народе?

Обведя присутствующих вопросительным взглядом, она подчеркнуто тяжело вздохнула:

– Вот она, слава! Пока человек жив, о нем говорят, а как только умирает, – она уходит вместе с ним… Господа, как можно забыть эти слова, выражающие всю сущность народа?.. Николя, друг мой, ты помнишь?

Николай Васильевич оторвал взгляд от карт и сердито посмотрел на супругу, сидевшую в окружении многочисленных гостей. Он не любил, когда его отвлекали от игры пустой болтовней. Но, взглянув на очаровательную Наталью Андреевну, на раскрасневшихся щеках которой играли ямочки, не мог сдержать улыбку. «Просто прелесть», – подумал про себя Николай Васильевич, влюбленный в свою жену как мальчишка, несмотря на возраст. И действительно, его супруга была не просто красива. Ее одухотворенное лицо, живой взгляд, светившийся умом, ее жизнерадостность и внутренняя энергия притягивали людей. Приветливый и добродушный нрав, необычайное гостеприимство всегда собирали под крышей небольшого, но уютного особняка много гостей.

– Нет, ma chérie2. Признаться, я позабыл об этом. Ты же знаешь мою нелюбовь к сентиментализму, которым так восхищался господин Карамзин и ему подобные.

Бросив презрительный взгляд в сторону мужа, Наталья Андреевна продолжила прерванный разговор:

– Простим графу его беспамятство, – извиняющимся тоном произнесла она. – Continuerons, mes amis3… В одной своей беседе с послом Франции… не могу вспомнить его имени… на вопрос о том, что он думает о России, месье Карамзин ответил: «Разбудите меня в полночь на другом конце света и спросите, что сейчас делают в России, я с точностью могу ответить – воруют».

– Да-а-а, – протянул сидевший рядом с графиней пожилой мужчина, забавно причмокнув губами. – Вот намедни был такой случай в Курской губернии… У графа Давыдова сгорели усадьба, конюшня и все хозяйственные постройки. Так его крепостные, не боясь угореть, растащили все имущество, какое могли вынести из горящего дома. А после, вместе со всем добром, пустились в бега… Вот так-то. Вот в наше время…

– Вы, как всегда, правы, дядюшка, – перебила его Наталья Андреевна, зная словоохотливость престарелого родственника.

– О, это так ужасно, – вступило в разговор юное создание, испуганно заморгав большими карими глазами.

Миниатюрная графиня с черными, как смоль, кудрями была полной противоположностью Натальи Андреевны. Молоденькая женщина была угловатым и нескладным существом. На ее бледном личике, на первый взгляд лишенном всякой привлекательности, но преображавшемся и расцветавшем, когда мысль и чувство вдруг оживляли его, всегда лежала тень озабоченности, а в темных глазах то и дело отражался испуг. Будучи очень впечатлительной особой, юная графиня падала в обморок при любых треволнениях.

– Mon Dieu4, – продолжило щебетать юное создание, – куда катится Россия, если уже нужно опасаться собственных крепостных? Как это выдержать?

Она уже была готова в очередной раз упасть в обморок, но тут в разговор вступил сурового вида человек:

– А были случаи на моей памяти, когда они поднимали бунт и сами поджигали имения своих хозяев, – прогремел князь Безбородский, о котором в обществе сложилось мнение как о человеке энергичном, своенравном и бескомпромиссном. У него всегда и на все была своя (по его разумению, единственно правильная) точка зрения. – Что ни говори, но вороватый нынче народ пошел.

– Это все изветы5, Никифор Андреевич, – возразил статный мужчина лет сорока, одетый в изысканный сюртук табачного цвета. – Это одни только изветы, господа. Поверьте моему слову.

Возглас удивления пронесся по уютной гостиной графини Орловой-Денисовой. Все гости с нескрываемым любопытством посмотрели в сторону говорившего.

– Граф, вы защищаете простолюдинов? – по лицу Натальи Андреевны скользнула ироничная улыбка. – Значит, не зря вас все-таки подозревали в сочувствии декабристам.

– Вовсе нет, графиня, – с укором посмотрев на хозяйку, возразил граф. – Хотя и не буду разуверять вас в этом. Сознаюсь, по молодости меня частенько посещали бунтарские мысли. Но, к счастью, на этом все и закончилось: я никогда бы не предал моего Государя, изменив присяге.

Граф гордо вскинул голову и с вызовом обвел взглядом общество.

– Не сердитесь, Иван Дмитриевич, – вступился за Наталью Андреевну граф Акусин, заметив, что слова графини задели графа Лунина за живое. – Уверяю вас, Наталья Андреевна не хотела обидеть вас подобными подозрениями.

– Ну разумеется, что за вздор? – подтвердила хозяйка салона, ласково поглядев на графа. В ее дивных темно-синих, чуть раскосых глазах, обрамленных темными длинными ресницами, заиграли искорки. Она одарила графа Лунина, ближайшего друга их семьи, лучезарной улыбкой, мгновенно растопившей его холодность. Слегка покраснев от смущения, он забормотал что-то невнятное и потупил взор. В гостиной повисла неловкая пауза. Но тишину внезапно нарушила молоденькая графиня.

– Граф, – начала она, – ваши слова пробудили мое любопытство. Неужели вы хотите сказать, что… этим людям свойственно такое качество, как благородство?

Дядюшка Натальи Андреевны, дремавший в кресле, при этих словах встрепенулся, возмущенно крякнул и зачмокал губами.

– Милая графиня, – любезно обратился к ней князь Безбородский, – осмелюсь заметить, мне кажется, вы не так все поняли.

– Напротив, князь, – возразил граф Лунин, успевший оправиться от смущения, – графиня выразилась совершенно précisément6. Среди любого сословия можно встретить людей, которым не чужды благородные устремления.

– Но послушайте, граф, – возмутился князь и гневно посмотрел на Ивана Дмитриевича, – как можно? Кто они и кто мы?

– Иногда и среди простых, неграмотных, плохо одетых людей встречаются отзывчивые, сердобольные personnes, которым не безразлично чужое горе. Однажды мне довелось стать свидетелем трагического, но весьма любопытного события, навсегда изменившего мое представление о тех, кого вы называете простолюдинами.

– Иван Дмитриевич, вы заинтриговали нас, – с любопытством заметила графиня Орлова-Денисова. – Не окажете ли вы нам любезность и не расскажете ли эту захватывающую историю, дабы изменить и наше представление о русском народе?

– Да-да, граф, – вновь защебетало юное создание, умоляюще сложив ручки, – nous vous demandons… s’il vous plaît…7

– Я не могу отказать прекрасным дамам, – покорно склонившись, любезно согласился граф Лунин.

Он бросил влюбленный взгляд в сторону Натальи Андреевны. Щеки графини мгновенно залил пунцовый румянец. Чтобы скрыть смущение, она раскрыла веер и начала им обмахиваться. Разговоры смолкли. Все, затаив дыхание, ждали рассказа графа Лунина.

– Это случилось почти пятнадцать лет назад, – начал свое повествование граф. – Я тогда служил флигель-адъютантом Его Императорского Величества. Многие из вас, конечно, слышали об ужасном бедствии, случившемся в Зимнем дворце 17 декабря 1837 года.

– Не о пожаре ли идет речь, милостивый государь? – осведомился у рассказчика дядюшка графини.

– Совершенно верно, сударь, – подтвердил Иван Дмитриевич, слегка кивнув головой.

– Да-а-а, – задумчиво протянул пожилой мужчина, как обычно, причмокнув губами. – Зарево было так велико, что его видели многие: и крестьяне окольных деревень, и путники на дорогах аж за шестьдесят верст от Петербурга. Вон оно как… Я тогда…

– Что ни говорите, дядюшка, – прервала его Наталья Андреевна, печально вздохнув, – это ужасное событие, и оно имело печальные последствия. N’est-ce pas?8

Графиня посмотрела на Ивана Дмитриевича вопрошающим взглядом. Гладко выбритые щеки графа вспыхнули было румянцем, но тут же побледнели. Он сконфузился и опустил глаза. Но, понимая, что своим поведением может скомпрометировать графиню, взял себя в руки и продолжил рассказ:

– Увы, да… Ужасные события, коим я был свидетелем, действительно стали причиной многих бедствий. В огне пожарища погибли не только бесценные произведения искусства, но и люди, много людей.

– Люди? – со всех сторон раздались удивленные возгласы. – Но это невозможно! Говорили, что всем удалось спастись! Comment est-ce possible?9 Вы ошибаетесь… Вы были с Государем во время пожарища? Как он допустил подобное?

– Господа, господа, – запротестовал граф Лунин. – Прошу вас, не все сразу! Если позволите, я сначала закончу мое печальное повествование, а уж потом отвечу на все ваши вопросы, если таковые останутся… Итак, близился к концу еще один морозный день уходящего года. Надо сказать, зима в тот год рано вступила в свои права, и с каждым днем становилось все холоднее и холоднее. В тот вечер я был дежурным в Зимнем дворце. На следующий день должен был состояться смотр рекрутов и нижних чинов, ожидали прибытия Великого князя Михаила Павловича. Поэтому, как только Император с семьей покинули дворец, чтобы насладиться «Влюбленной баядеркой», нижние чины начали собираться около Фельдмаршальской залы для получения последних указаний. Казарменный дух обволакивал это собрание, но даже он не мог заглушить появившийся запах гари, который уже несколько дней витал в воздухе.