Огюст, стоявший в центре каре, с опаской глянул туда, где находились вражеские пушки. Одно ядро могло угодить прямо в центр построения и положить вообще всех.

Но пушки уже были захвачены.

Огюст начал заряжать свой пистолет, поставил курок на предохранительный взвод, достал из сумки мешочек с порохом и засыпал его на пороховую полку, остатки пороха засыпал в ствол. Затем достал из сумки пулю и шомполом затолкал её в ствол.

Поставив курок на боевой взвод, Огюст прицелился в одного из всадников, круживших вокруг каре и тщетно замахивавшихся своими саблями.

Выстрел не попал в цель. То ли лошадь быстрой оказалась, то ли точность пистолета оставляет желать лучшего. А всадник налетел на чью–то пику.

Родриго сражался с опасно приблизившимся рейтаром. Отразив шпагой удар всадника, командир сразу же вонзил кинжал ему в ногу. Вскрикнувший от резкой боли противник в ту же секунду перестал быть серьёзной угрозой и получил укол шпаги Родриго.

Кто–то из его наёмников перехватил ружьё и прикладом сбил врага из седла, затем проткнул упавшего штыком.

Стоявший рядом с Огюстом знаменосец с редкой седой бородой вдруг дёрнулся и вскрикнул. Офицер взглянул на него и увидел кровь на плече, побежавшую вниз по расстёгнутой куртке и рубашке под ней.

Огюст схватил одной рукой чуть не упавшее знамя и посмотрел на развевающееся полотно. На чёрном флаге было изображение монеты и короны.

Присевшему на землю знаменосцу, закрывшему рукой кровоточащую рану, кто–то из наёмников тут же начал оказывать первую помощь. Достав из сумки белую тряпку, солдат начал перевязывать рану соратника.

– Каре, марш вперёд! – послышался приказ Родриго.

Все каре наёмников начали медленно продвигаться в сторону врага, не опуская при этом пики с какой–либо стороны построения.

Вражеские всадники отступили и вернулись на холмы, где стояли в начале сражения.

Потом кто–то из солдат подбежал к Родриго.

– Правый фланг всё ещё теснят! – сообщил он.

Командир приказал нескольким каре повернуться и помочь флангу. Остальные продолжили идти вперёд.

Корпус Родриго первым достиг холмов, на которых перед боем стояли вражеские солдаты. Рейтары предприняли ещё одну неуверенную попытку смять наёмников, но укрепившиеся на холме солдаты Родриго не двинулись с места в течение всего времени, которое рейтары пытались использовать для своей последней атаки.

Потом регулярные войска и наёмники, завладевшие до этого вражеской артиллерией, тоже подтянулись. За ними подошли солдаты, стоявшие по центру. А потом уже вернулись и наёмники, отправленные командиром на помощь правому флангу.

Родриго посмотрел на отступающих врагов, потом повернулся к своим солдатам и увидел, что знамя держит Огюст.

– Когда это тебя успели повысить до знаменосца? – с весёлым удивлением спросил командир, подойдя к офицеру.

– Офицера нельзя повысить до знаменосца… – изумился Огюст. –

Это ведь даже не повышение…

– Никто его не повышал! – услышал офицер хриплый голос слева от себя.

Там стоял наёмник с перебинтованной рукой, державший до этого знамя корпуса.

– Это я ему дал подержать! – добавил наёмник, похлопав себя по повязке на ране. – По понятным причинам.

– Но ведь твоя вторая рука цела, Вильц. – сказал Родриго. – Давай, Огюст, возвращай знамя его владельцу. Ты снова понижен до офицера.

«Какая странная система званий в этом наёмном корпусе. Или командир просто так шутит?», – подумал Огюст и передал древко знаменосцу.

Наёмный корпус Родриго стал собираться вокруг холма, на котором стоял и сам командир.

– Похоже, мы наконец–то можем войти в эту долину… – произнёс Родриго, смотря на север.