Но вслух Мольга лишь съязвила на фразу инквизитора:

– Ты что умеешь читать?

– Замолчи, колдунья. Я умею читать и писать на двух языках!

– Вся земля вокруг отравлена, – продолжил толстяк, игнорируя перепалку. – Как-то довелось видеть бедолагу, что сунулся в проклятые земли. Плоть гнила на нем живом.

Толстяк передернул плечами от воспоминаний и добавил:

– Никогда не забуду, как он молил о смерти.

– Таково было наказание творца за тщеславие и гордость, – хвастался своими знаниями Арлей.

– Что они сделали? – спросила Мольга.

Арлей глянул на Бряча. Тот деликатно промолчал, дав ответить инквизитору.

– Они построили великие города. Высокие, почти до небес. И возомнили себя ровней творцу. Такую гордыню Творец не потерпел и наказал их проказой.

– Разве он не один там на небесах сидит?

– Что значит один? – удивился Арлей.

– Ну творец ваш…

– НАШ!

– Наш, мать твою! Он изгнал всех из нави и живет там один.

– Да… – не понимая согласился Арлей.

– Почему бы не обрадоваться, что его дети вернутся к нему?

Арлей разозлился. Ответа у него не было.

– Ты несешь ересь, колдунья! Остановись! Иначе по прибытию отправишься прямиком на костер!

Толстяк поспешил замять конфликт:

– Что ж, друзья, если позволите, мы продолжим наше путешествие.

Мольга заметила, как с облегчением выдохнул Богдан.

Любой другой с любопытством бы наблюдал за их перепалкой. Но Бряч оказался достаточно мудрым, чтобы поскорее сбежать от них. Уже скоро все снова услышали счет:

– И раааааз! И раааз!

Следующим утром Яцек сразу же направился в узилище. За завтраком он выслушал длинную напутственную речь матушки. Она пророчила ему, патриарх обязательно наградит его за хорошую работу. Остальные будут еще локти кусать, что отказались от такой возможности. Осталось всего-то отыскать навий культ иноверцев.

Редкое для луны Кота солнце разогнало непроглядные тучи. От ветра остался легкий бриз. Сама погода пророчила успех. Только поясница снова ноет с утра.

Двери в узилище были заперты с ночи. В маленькое окошко на него зыркнула сонная рожа.

– Яцек, ты!

Даже через это окошко инквизитор почувствовал перегар от прокисшего кваса.

После некоторой задержки за дверью загремели засовы, и охранник открыл дверь.

– Заходи, гостем будешь.

– Ты чего тут один? – удивился инквизитор.

– А ты не слыхал, что было?

– Про Курноса знаю, – сказал Яцек.

– Значит, уже слышал?

– Видел, – поправил его Яцек и прошел в каморку. Воздух был затхлый, но холодный. В очаге тлели прогоревшие дрова.

– Сам видел? На твоей улице было? Ты кого-то уже нашел?

Яцек пропустил серию вопросов мимо и спросил:

– А второй где?

Обычно в узилище дежурило по трое. Охранник недовольно уставился на Яцека, борясь с желанием переспросить о Курносе.

– Его высекли вчера. Еле уполз домой и не вертался.

Яцек присвистнул.

– Кто?

– Тут вчера кто-то важный был. Весь в белом. С ним ратных с десяток. Велел высечь Вано.

– А что он хотел?

– Бабу одну освободил. А Вано высек за то, что бабе нос разбил. Вот только знаешь что.

Охранник потер глаза, убрав из уголков гной, и продолжил:

– …баба та сама бешеная. Из волков. Прыткая. Не один раз бежать пыталась. Даже мне вон оставила след.

Он задрал рубаху и показал шрам на волосатом животе.

– Ведро разбила и деревяху о камень заточила. Слава творцу, кишки мне не выпустила. А то бы не отворил тебе Колор сегодня дверь. Яцек вспомнил дикарку у дверей к Патриарху вчера днем, но ничего не сказал охраннику.

– Слушай. Давай книгу. Поищи мне там среди узников.

– Ага, – дернулся он к столу как ужаленный, взял в руки книгу и вопросительно уставился на инквизитора.